Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки

Райт Роберт

Назад к реальности

Филон сообщает, что дни его возвышенного созерцания и размышления, увы, завершились, когда «эта ненавистница блага, зависть», внезапно «накинулась» на него, и череда событий, о которых он упоминает туманно, каким-то образом увлекла его обратно, в мир людских событий [700] . С тех пор все изменилось навсегда. «В обширном море политических забот, — писал он, — мною по-прежнему играют волны, а я не в силах даже всплыть на поверхность». (Но иногда, «при временном затишье и периодах спокойствия в политических волнениях, я обретал крылья и скользил по волнам, чуть не взлетая, подхваченный ветрами понимания». Тогда ему удавалось открыть глаза, и его «заполнял свет мудрости». [701] )

700

Philo (1929), vol. 7, p. 477.

701

См. Goodenough (1986), p. 6.

В

каком-то смысле Филон переоценивает значение конфликта между действенной и созерцательной жизнью, между политикой и просвещением. Как мы видели, он пользовался «светом мудрости», играя роль главы еврейской общины Александрии. Он очутился в ситуации, где отношения евреев с греками и римлянами были игрой с ненулевой суммой, и отреагировал на нее, проявив библейскую мудрость: разумно преследуя свои цели (действуя в интересах евреев), он оказывается на стороне добродетели (выступает за межрелигиозную терпимость и взаимное уважение). Таким образом, в своей политической карьере он подчинялся Логосу.

В жизни Филона мы вновь видим связь между Премудростью и мудростью, между космическим Логосом, божественным замыслом, осуществляющимся на земле, и логосом в уме Филона. Логос Филона, отражая космический Логос, избегая искажений, вызванных страстями, и открывая чистый разум, являет космический Логос, способствуя божественному замыслу.

Мы также видим здесь связь между Логосом как управляющим принципом и основной движущей силой истории и Логосом как нравственным началом. Реагируя на побуждения первого, Филон способствует развитию второго — помогает осуществлять идеалы Торы так, как он их понимает.

Но одного фрагмента головоломки все-таки недостает. Каким образом Логосу удается «побуждать» Филона? Как было сделано так, чтобы Филон с самого начала оказался в ситуации с ненулевой суммой? Вспомним, что вся суть Логоса в том, чтобы избавиться от потребности в практичном, склонном к вмешательству Боге, Боге того рода, который может посмотреть вниз, выбрать Филона и поставить его в некую ситуацию с ненулевой суммой, чтобы он путем мудрых действий способствовал осуществлению замысла Божьего. Логос был задуман в меньшей степени как личностный бог и в большей — как законы природы или компьютерная программа, нечто, запускающееся автоматически и неумолимо. Но как могло нечто столь общее и механистическое дать Филону возможность действовать мудро?

Увы, спросить об этом Филона уже невозможно. Зато нетрудно воссоздать сценарий, отвечающий на этот вопрос и согласующийся с его трудами. Вот один такой сценарий, один из видов космического алгоритма, способный объяснить, как Филон очутился в ситуации с ненулевой суммой.

Предположим, что часть Логоса, пропущенная через людей, — это пытливая, изобретательная часть рационального ума, та часть, благодаря которой растет наш список технических достижений, от колеса до космического шаттла, от клинописи до Всемирной паутины. (Logos spermatikos, выражение, которым пользуются Филон и ранние греческие философы, имеет в числе прочих значение «осеменяющий разум», который дает человеку новые озарения) [702] . Предположим, что следствие возникшей технической эволюции — ситуации с ненулевой суммой, в которых оказывается все больше и больше разных людей, в том числе различной этнической принадлежности и разделенных огромными расстояниями. В результате приходится неоднократно обращаться к другой части рационального ума — к той, которая способна мудро реагировать на подобные ситуации, тем самым содействуя толерантности.

702

Sandmel (1979), p. 97.

Считается, что нетрудно предугадать остальное. Конечно, многие из подобных столкновений приведут к насилию и разрушению. Но в тех случаях, когда люди отреагируют на усиливающий фактор ненулевой суммы так, как это сделал Филон — мудро, владея информацией о своих интересах, — толерантность будет выигрывать чаще, чем нетолерантность, уважение к правам других людей будут способствовать прогрессу, человечество станет продвигаться, пусть и скачкообразно, к нравственному просвещению. Порой ключевым фактором становится беспристрастный разум, к которому обратился Филон, когда искал точки соприкосновения с такими противниками, как Калигула, несмотря на неприязнь к ним.

Я не хочу сказать, что Филон в ответ на просьбу подытожить сущность взаимодействия Логоса и логоса в 250 словах, высказался бы фразами предыдущего абзаца. Тем не менее я утверждаю, что именно такие представления об этом взаимодействии имеют смысл и в целом

совместимы и с мировоззрением Филона, и с наблюдаемым сдвигом истории. Более того, Филон скорее всего подписался быпод формулировкой, подобной приведенной выше. Для того чтобы «вселенная могла создавать гармонию подобно литературному шедевру», писал он, Логос «выступает в роли посредника между противниками в разгар угроз и примиряет их, прокладывая путь к миру и согласию» [703] . Или, выражаясь иначе, мудрость отдельных представителей человеческого рода, таких, как Филон, ведет к миру и согласию, тем самым подтверждая Премудрость, божественную мудрость, и осуществляя ее цели.

703

Philo (1929), vol. 3, p. 217.

Филон понимал, что мудрость выступает за мир и согласие не просто потому, что мир предпочтительнее войны, но и потому, что мир дает шанс на взаимную выгоду посредством плодотворного взаимодействия. Первичный источник этой выгоды — факт, что народы владеют разными ресурсами и навыками; их взаимодополняемостью можно воспользоваться, если они не враждуют. Направление истории (непосредственный результат Логоса, с его точки зрения) Филон в одном месте описывает так, что ставит эту взаимодополняемость, эту форму фактора ненулевой суммы, во главу угла. Говоря о «всем творении», под которым он подразумевает различные виды животных и растений, а также разные народы и людей, Филон пишет, что Бог «не сотворил ни одного из них самодостаточным, не испытывающим потребности во всех остальных. Ввиду желания получить то, что ему необходимо, каждый вынужден обращаться к тому, кто может удовлетворить эту потребность, и такое обращение должно быть взаимным и обоюдным. Так, благодаря взаимности и сочетанию, подобно лире, издающей разные звуки, Бог предначертал им прийти к согласию и товариществу, образовать единую гармонию, и это всеобщее стремление отдавать и брать должно управлять ими, вести к осуществлению всего мира» [704] .

704

Philo (1929), vol. 2, pp. 73–75.

ФИЛОН ПОНИМАЛ, ЧТО МУДРОСТЬ ВЫСТУПАЕТ ЗА МИР И СОГЛАСИЕ НЕ ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО МИР ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЕЕ ВОЙНЫ, НО И ПОТОМУ, ЧТО МИР ДАЕТ ШАНС НА ВЗАИМНУЮ ВЫГОДУ

С тех пор как Филон написал эти строки, прошло два тысячелетия, а мы так и не приблизились к всеобщему братству. Однако, как он и предвидел, история породила нравственный прогресс и основания для надежды. Тем, кто не ощущает этой надежды, следует почитать Еврейскую Библию. Этот совет может показаться странным, если учесть, каким отрезвляющим, если не циничным, было мое прочтение библейских писаний. И конечно, многие реагируют на столь отрезвляющее и циничное толкование, утрачиваянадежду. Некоторые люди испытывают разочарование, обнаружив, например, что известный стих из Книги Левит, «люби ближнего твоего, как самого себя», относился только к соплеменникам-израильтянам, а не к народам, жившим по соседству. Разочарование очевидно даже в голосе Гарри Орлински, одним из первых развенчавшего этот якобы обнадеживающий библейский стих. «Увы, — пишет он о Лев 19:18, — его автор имел в виду лишь своих собратьев, израильтян» [705] . Однако такая реакция, как разочарование, неоправданна по двум причинам.

705

Orlinsky (1974), p. 83.

Причины для радости

Во-первых, предписание любить всех израильтян свидетельствовало о подлинном нравственном прогрессе того времени. Прежде чем племена Израиля стали единым наднациональным образованием — сначала конфедерацией, затем государством, — можно с уверенностью утверждать, что любовь и сочувствие редко пересекали границы отдельных племен. Переход общественной организации с племенного на национальный уровень открыл новые возможности для фактора ненулевой суммы, а именно — межплеменное сотрудничество в борьбе с общими врагами; учение о национальном братстве, в противоположность просто племенному, развилось в помощь реализации этих возможностей. В этом смысле Моисей, посредник в передаче изреченной Богом Торы с ее эффектом национальной сплоченности, состоял на службе у Логоса. Возможно, глобальная любовь к «ближнему твоему, как самому себе» и не предполагалась, следовательно, этот стих нельзя считать свидетельством нравственного зенита человечества, тем не менее он символизирует нравственный водораздел, говорит о расширении сферы братства.