Эволюция Мары Дайер
Шрифт:
А потом она целует меня первая, чего никогда не было. Он лёгкий, свежий и мягкий. Осторожный. Она до сих пор думает, что может причинить мне боль, так или иначе, она ещё не понимает, что это невозможно. Я понятия не имею, что происходит у неё в голове, но даже если займёт несколько лет, чтобы она смогла отпустить это, оно будет того стоить. Я бы ждал вечно за обещание видеть Мару развязанной.
Я тянусь назад, чтобы посмотреть на неё ещё раз, но что-то не так. Выключена. Её глаза стеклообразные и размытые, блестящие от слёз.
– Ты в порядке?
Она
– Что?
Она смотрит на альбом позади неё. Перемещение в сторону. Я поднимаю его.
Это искиз меня, но мои глаза без сознания. Я сократил расстояние между нами.
– Зачем ты нарисовала это?
Она качает головой. Моё разочарование растёт.
– Скажи мне.
Она открывает рот, чтобы сказать, но у неё нет языка.
Когда я проснулся, Мары уже не было в постели.
Я лежу один, уставившись в потолок, затем на часы. Три минуты спустя два часа ночи. Я жду пять минут. Спустя десять, я встал, чтобы посмотреть, куда она пошла.
Я нашёл её на кухне. Она Она смотрела на своё отражение в тёмном окне с длинным ножом напротив её большого пальца, и вдруг я не в Майами, я в Лондоне, в кабинете моего отца; мне пятнадцать и я полностью онемел. Я обогнул стол моего отца, за которым он никогда не сидит, и потянулся за ножом. Я потащил его по моей коже...
Я сморгнул воспоминание в сторону и отчаянно прошептал имя Мары. Она не ответила, поэтому я пересёк кухню и взял её за руку, осторожно положил нож.
Она улыбалась, и улыбка была пустой, она заморозила мою кровь, потому что я видел улыбку на себе.
Утром, она ничего не вспомнила.
Это было 29 марта.
Я не могла дышать, когда прочла дату. 29 марта было сегодня.
Глава 43
Я была кипящим котлом с мыслями, ни одну из которых я не смогла обработать, прежде чем я услышала, как Даниэль зовёт меня по имени.
Я бросилась класть блокнот на место, где я нашла его, и выскользнула из гостевой спальни на кухню Даниэль крутил ключи.
– Мы уходим, - сказал он.
Я взглянула на коридор.
– Мне что-то не хочется...
– Оставаться дома. Поверь мне.
– На лице вспыхнула загадочная улыбка.
– Ты еще скажешь мне спасибо.
Я сомневалась в этом. Я должна была сидеть на месте, одна, и просто думать. О том, что я скажу Ною, когда, наконец, увижу его. Что я скажу ему после того, что я прочитала.
Записи обо мне, это одно дело. Ной писал их для меня, чтобы показать мне их когда-нибудь.
Но остальное. Остальное было его. Его. Я чувствовала себя больной.
– Я избавил тебя от просмотра этого ужасного фильма в компании мамы и Джозефа. Давай, - Сказал Даниэль и широко взмахнул рукой.
– ДАВАЙ.
Он был не умолим, поэтому я угрюмо последовала за ним в машину.
– Куда мы едем?
– спросила я, стараясь звучать спокойно. Пытаясь
– Мы едем на твой день рождения.
– Ненавижу разочаровывать тебя, но ты немного опоздал.
Он потёр подбородок.
– Да, да, я вижу, как это может выглядеть с твоей непросвещённой точки зрения. Но на самом деле, видя, как ты формально провела свой день рождения в том, что мы потом будем называть "тёмным периодом", это обсудилось и было решено, что тебе следует отпраздновать после.
Я бросила на него косой взгляд, когда он свернул на шоссе.
– Обсудилось и было решено кем...?
– Всеми. Всеми в целом мире. Нет другой темы для обсуждения, кроме Мары Дайер, ты не получала записку?
Я вздохнула.
– Ты не собираешься мне сказать, куда мы едем?
Даниэль жестом застегнул губы на молнию.
– Ладно, - сказала я. Было трудно не улыбнуться, даже несмотря на то, что у меня не было настроения. Мой брат пытался сделать меня счастливой. И это была не его вина, что я чувствовала себя несчастной.
В конце концов мы остановились на пристани, чего я, естественно, не ожидала. Я вышла из машины, а Даниэль остался на месте. Под ногами заскрипел гравий, когда я подошла к его окошку, и он опустил стекло.
– Здесь я покину тебя, - сказал он, отсалютовав.
Я оглянулась. Небо начинало меняться, и серебристо-розовые облака появились низко над высокими мачтами. Там никого не было.
– Я должна что-то сделать?
– Всё узнаешь в своё время.
Очевидно был план, план с участием Ноя, который заставил меня хотеть улыбаться и плакать одновременно.
– Мама знает?
– всё, что спросила я.
– Вроде того... не совсем.
– Даниэль...
– Оно того стоит, ты заслуживаешь этого. Эй, оглянись!
Я повернулась. Человек в морской форме равномерно шёл от длинного причала к стоянке, складной саквояж висел у него в руке. Когда я посмотрела на Даниэля, он поднял окно. Он подмигнул мне через него и помахал рукой.
Комок появился в горле, когда я помахала ему в ответ. Я не заслужила этого.
Человек в форме заговорил.
– Если вы будете так любезны, чтобы пойти со мной, Мара Дайер, я отведу вас к лодке.
Я улыбнулась, но улыбка не коснулась моих глаз. Я думала, что Ной поймает меня на чтение его дневника, может быть. Он разозлится. Мы поссоримся. Я объясню, мы наверстаем, мы будем двигаться дальше.
Но теперь, пока я шла туда, я была уверена, что этот грандиозный жест величайшего рода будет загрязнён моим предательством Я должна была рассказать ему; чем дольше я жду, тем будет хуже.
Человек представился, как Рон, и повёл меня к концу причала. В воздухе пахло солью, морскими водорослями и водой под нашими тяжёлыми шагами. Мы, наконец, остановились перед лоснящимся, потрясающим катером. Мне помогли подняться по ступенькам и попросили снять мою обувь; светлые деревянные палубы блестели под моими босыми ногами, блестящие и безупречные.