Эволюция сознания
Шрифт:
А завершающие штрихи нанесены были за десятки тысяч лет до появления современной науки, до американской революции 1776 года, до парового двигателя, до электричества, до битвы при Азенкуре, до Христа, до Египта, до первых поселений ледникового периода в Ютландии и до наскальной живописи пещеры Ласко.
У наших далеких предков сформировалась психика, в которой было заложено множество стандартных реакций, напрямую связывавших воздействие и ответ и позволявших упростить принятие решения и оптимально приспособиться к неизменному миру – миру, в котором деды и внуки сталкивались с одними и теми же проблемами и разрешали их одними и теми же средствами. В сформировавшем нас мире важно было обеспечить максимум внимания к краткосрочным изменениям
Человек отличается удивительной способностью к адаптации: он может приспособиться к Гималаям, к пустыне, к лесу, к морскому побережью, к Сан-Паулу и к Праге. Именно по причине этого чрезвычайного многообразия наша психика столь беспорядочна, чревата конфликтами и разнопланова. И столь неохотно поддается простому анализу.
Мне хотелось бы надеяться, что путешествие по миру психики, в которое отправляется читатель этой книги, поможет переосмыслить наше отношение к образованию и к путям приспособления нашего общества к будущему. В частности, мы будем рассматривать проблемы современной системы образования, юриспруденции, политики не как следствие проблем рациональности или культурной грамотности, а как проблемы адаптации.
Коль скоро мы считаем себя существами рациональными, к представлениям о том, как разрешить эти проблемы, мы идем неверными, хотя и проторенными путями. Один из них связан с многознанием. Открываю недавно вышедшую книгу Э. Д. Хирша-младшего «Культурная грамотность», чтобы заглянуть в знаменитый перечень того, что должен знать всякий культурно образованный человек. Для начала должен сказать, что в этой книге дается очень хороший анализ того, как развиваются наши представления о мире, как мы думаем и действуем. Однако же дальнейшие рекомендации фатально типичны для современной мысли.
Я решил наугад посмотреть перечень на букву Т. И вот что прочел на первой странице: «табула раса»; тактика/стратегия; Тафт, Уильям Говард; Тайбэй; Тадж-Махал; таксирование; табельные часы; Тампа, штат Флорида; тангенс; танго; Тантал. Разве хоть что-нибудь из этого списка поможет нам успешно приспособиться к миру, откроет нам, что мы делаем с планетой, или научит работать?
Если мы полагаем, что психика носит приспособительный характер, то нам должно быть очевидно, что в период младенчества ребенок «с молоком матери» вбирает всё то, что дальше понадобится ему в жизни: язык и говор, обычаи, пищевые предпочтения, общие представления о семье и поступках, половую и племенную принадлежность. И рациональность для этого не нужна, поскольку психика эволюционировала так, чтобы привести индивида в соответствие безопасному миру.
Но если мы осознаем, что приспособительные возможности большинства «племен» в современном мире устарели, в то время как система приспособления осталась прежней, то мы сумеем измениться и куда легче, чем можно было бы предположить. Однако рецепт будет в значительной степени отличаться от тех, что дают теоретики «культурной грамотности». Человечеству просто нужно заново приспособиться к этому беспрецедентному миру.
Я вовсе не собираюсь разнести тут в пух и прах аристотелеву философию, но мы не можем должным образом измениться и изменить образование, здравоохранение и общество, если не будем знать, откуда произошли. Чем были раньше и как стали такими. Нам нужно узнать, как человек научился мыслить, чувствовать, верить, нужно понять, как мы мыслим, чувствуем и верим теперь, и почему столь многое в наших мыслях, чувствах и вере жестко определяется случившимися к месту программами.
Человек может сознательно управлять своей психикой, однако, точно так же как навыки чтения, сложения и вычитания, эта способность не дана нам от рождения. Её нужно воспитывать. Мы должны понять, кто здесь командует.
Психику не назовешь единым целым. Как и во всяком воинстве, в ней есть свои архитекторы, счетоводы, разини, марионетки, сумасброды, и, конечно,
Эта сложная внутренняя система должна предостеречь нас, что психику нельзя рассматривать по аналогии с компьютерным программным обеспечением. По сути это еще один орган, помогающий человеку успешно действовать в окружающем мире, избегать неприятностей, есть, спать и производить себе подобных. Так что знание о том, что происходит в психике, было востребовано эволюцией не больше, чем знание о том, что сейчас делает поджелудочная железа. Вот мы его и лишены. И потому наши естественные представления о собственных психических состояниях мало соответствуют действительности.
Об этой книге
Пора приступить к современному синтезу точки зрения Руми на работу нашей психики и новейших данных о том, как она развивалась на протяжении тысячелетий и как работают все её многочисленные составные части. Если мы хотим на самом деле изменить свою жизнь, для начала нам придется понять, откуда взялась психика и на чем она основывается.
В этой книге несколько частей. Следующая часть, вторая, начинается с нашей биологической предыстории, поскольку те самые процессы, которые привели к возникновению крыла и глаза, создали и кору головного мозга у рыб, а потом и человеческую психику. Узнав, как веками работали простые эволюционные процессы, мы лучше поймем движения нашей души, поскольку она, как и всё на земле – продукт эволюции.
Мы начнем с Чарльза Дарвина, опровергшего господствовавшую в девятнадцатом веке идею Творения, согласно которой живые организмы живут так, а не иначе, потому что именно такими создал их Всевышний.
Далее, в той же части, мы обратимся к вопросу о том, в какой мере человеческая психика – продукт случайности. Главный вопрос в ее эволюции состоит в следующем: почему у нас такой большой мозг? Откуда у нас мозг, который умел не только играть в шахматы еще тогда, когда и игры такой не было, но и строить управляемые боевые ракеты, когда не было ни металлургии, ни химии, ни даже письменности? Ибо размер мозга (самой «затратной» нервной ткани в организме) радикально увеличился два миллиона лет назад, и ни одна из традиционно обсуждаемых причин, вероятно, не сыграла здесь решающей роли. Дело не в языке, не в использовании орудий, даже не в прямохождении как таковом. Судя по всему, мозг увеличился в размерах задолго до того, как его развитие было востребовано в связи с появлением организованного общества, совместной деятельности и языка.
Это и есть главная загадка психики: трудно постичь, почему мы настолько продвинулись в развитии по сравнению с нашими ближайшими предками. Нельзя сказать, что человек – чуть-чуть усовершенствованный шимпанзе, но даже по зрелом размышлении трудно ответить, почему. Благодаря огромной коре головного мозга мы можем приспособиться к чему угодно, включая Гималайские высоты, пустыню Сахара, дебри Борнео и даже центр Лондона.
Когда я собирал материал для этой книги, меня поджидал не один сюрприз: похоже, кое-какие изменения в строении организма, необходимые для приспособления к прямохождению, как раз и зажгли в мозгу ту искру, из которой разгорелось пламя современной психики; а кроме того, есть данные, свидетельствующие о том, что в нашем мозгу множество разнообразных «Я» сражаются за власть и сами решают, что мы будем дальше делать.