Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй
Шрифт:
Блеск внешних дипломатических успехов России таил под собой глухую ненависть широких кругов населения Европы к реакционным проявлениям русского самодержавия; да и европейские правительства тяготились гегемонией России; даже наиболее обязанные Николаю I Пруссия и Австрия готовы были огрызнуться против русской опеки.
Экономическими успехами мы похвастаться не могли. Каменный уголь еще не явился в России на смену рабского труда. Крепостной строй отношений, с его расточительным использованием человеческого труда, подавлением критики и гласности, судебным и административным произволом, не позволял России поспевать за общим развитием мировой экономики. Роль России в мировой торговле упала за первые пятьдесят лет XIX века с 3 1/2 % до 1 %.
Благодаря дешевому крепостному труду на наших заводах и фабриках, в XVIII веке в нашем экспорте изделия промышленности занимали крупное место, до 20 % всей его ценности. К середине XIX столетия стоимость изделий в нашем вывозе представляет не свыше 3 %. В течение XVIII века Россия занимала первое в мире место по чугуну. Но уже в 1770 году был открыт способ выплавки чугуна на каменном угле. В течение первой половины XIX века, оставаясь на древесном угле, мы расширяли наше производство чугуна, сравнительно с цифрами 1800 года, ежегодно в среднем на 0,8 %, а Англия — на 50 %; естественно, что последняя, значительно уступавшая нам раньше, теперь обогнала нас в 14 раз. Мы являлись
Не только крестьяне, но и помещики в огромной степени жили продуктами натурального хозяйства. Товарное производство было крайне ограничено. Емкость внутренних рынков была очень скромна. Обеспеченная таможенным барьером, работавшая на внутренний рынок промышленность делала некоторые успехи — преимущественно количественные, а не качественные, так как дешевизна рабочих рук, на дешевом хлебе, задерживала переход к более рациональным формам производства.
От разорения Наполеоновских войн Россия поправлялась медленно. Еще в тридцатых годах Смоленск стоял в развалинах. Железнодорожное строительство развивалось крайне слабо; кроме недостаточного развития промышленности и торговли, в этом повинно и министерство путей сообщения, занявшее враждебную проведению железных дорог позицию [2] .
2
К началу Восточной войны имелось всего 980 верст железных дорог, в том числе Царскосельская, Николаевская (Петербург — Москва) и Варшаво-венская; линия Петербург — Варшава находилась в постройке. Весь юг России не имел ни одной железной дороги.
До 1834 г. телеграфа в России не было. Затем был устроен оптический телеграф Кронштадт — Петербург и Варшава — Петербург. К проведению первого электрического телеграфа было приступлено только в 1853 году, почти с началом Восточной войны.
Николаевская армия. Наполеоновские войны потребовали в общей сложности от русского крестьянства двух миллионов рекрут — четвертую часть его мужской рабочей силы.
Войны, которые затем вела Россия, требовали от нее лишь частичного напряжения сил. Крупнейшие из них — борьба с турками в 1828–29 гг. и борьба с поляками в 1831 г.; первая потребовала развертывания 200 тыс. человек, вторая — 170 тыс.; в обоих случаях эти цифры были достигнуты не сразу, что вызвало некоторые заминки в ходе военных действий.
Русский государственный бюджет давал хронический дефицит. Приступ в сороковых годах к вывозу хлеба в Англию позволил ему вырасти за десятилетие перед Восточной войной на 40 %, что, однако, дефицита не устранило. Военный бюджет продолжал колебаться около одной и той же цифры — 70 млн. В списках же армии состояло в среднем 1 230 000 человек и свыше 100 тыс. лошадей (не считая лошадей казачьих частей). На каждого солдата армии, считая все расходы по управлению и снабжению военного министерства, приходилось около 57 рублей в год [3] . Николаевская армия превосходила Красную армию по численности в 2 раза, а бюджет ее был меньше в 9 раз. И при низкой технике, и при дешевых ценах на хлеб того времени это был нищенский бюджет. Если кое-как удавалось сводить концы с концами, то лишь потому, что армия Николая I жила отчасти натуральным хозяйством; на населении лежала квартирная повинность, подводная повинность, повинность отопления и освещения воинских квартир и зданий, повинность отвода пастбищ и лагерных помещений; расходы по призыву ложились на общины, поставлявшие рекрутов; фабрики и заводы военного ведомства пользовались крепостным трудом; конница довольствовалась военными поселениями; иногда обыватели, по которым были расквартированы войска, выражали желание дарить солдатам продовольствие, и тогда казенный провиант шел на усиление хозяйственных сумм части; имелись доходы с казачьих земель и военных поселений и т. д. Укрепления Малахова кургана, составлявшего часть Севастопольской крепости, были возведены за счет севастопольского купечества…
3
По вычислениям Бобрикова-Обручева, основанным на обширном архивном статистическом материале, расходы военного министерства на одного солдата в сороковых годах были даже меньше и колебались от 48 р. 38 к. до 53 р. 72 к. в год.
Однако, в XIX веке эти натуральные доходы военного ведомства постепенно умалялись. Если раньше транспорт военному ведомству ничего не стоил, то затем была введена оплата крестьянской подводы 10 коп. в сутки, а в 1851 г. введена контромарка, ценой в 75 коп. за одноконную подводу. Попытка Аракчеева, путем организации в широком размере военных поселений, перевести армию на натуральное хозяйство и использовать ее, как трудовую силу, шла вразрез с развитием капиталистической экономики и не удалась в корне. Военные поселения обанкротились во всех отношениях; в момент польского революционного движения в 1831 г. в них вспыхнул «холерный» бунт, после чего идея обратить солдата на время мира в землепашца отпала, и поселенные солдаты обратились в простых крестьян; военное ведомство являлось их помещиком, и обязывало поселенцев продовольствовать квартировавшие в военных поселениях войска.
Учитывая все плюсы натурального хозяйства, мы все же должны признать материальное обеспечение николаевской армии нищенским; особенно следует иметь в виду, что за счет этого жалкого военного бюджета воздвигались большие казармы, вооружались огромные крепости, и в мирное время уже накапливались потребные для сокрушительного удара громоздкие запасы военного снабжения, так как на мобилизацию военной промышленности, работавшей крепостным трудом, рассчитывать было невозможно.
Комплектование. Привилегированные сословия и некоторые национальности, освобожденные от рекрутской повинности, составляли свыше 20 % населения. Для некоторых других национальностей (напр. башкирской) военная повинность была заменена особым денежным налогом. В годы мира набор рекрут достигал, в среднем, 80 тыс. человек. Возраст рекрут должен был быть между 21 и 30 годами. Из семи крестьян, достигавших призывного возраста, на военную службу, в среднем, попадал один; так как срок военной службы достигал 25 лет, то одна седьмая мужского крестьянского населения безвозвратно пропадала для мирного труда и гражданской жизни. Остальные 6/ 7 не получали никакой военной подготовки. Целый ряд случайных причин делали рекрутскую повинность весьма неравномерной. В то время, когда одни губернии сдавали с 1000 душ 26 рекрут, другие губернии сдавали только 7. Чтобы реже беспокоить население глубоко волновавшими
4
Статистика грамотности рекрут дает данные только с 1862 г., когда грамотных оказалось 8,68 %; в украинских губерниях — только 3 %.
Набор рекрут происходил в устрашающей обстановке и сопровождался злоупотреблениями. Принятым рекрутам, для затруднения побега, брились лбы или затылки, как каторжникам; на каждого взятого рекрута брался еще один подставной, т. е. заместитель на случай побега рекрута или браковки его военным начальством; рекруты и подставные отправлялись с таким же конвоем, как арестанты. Принятие на военную службу освобождало рекрута от крепостной зависимости помещику; но он только менял хозяина и становился со всем своим потомством собственностью военного ведомства. Состоя на военной службе, он мог жениться и военное ведомство даже поощряло солдатские браки, так как сыновья от этих батраков — кантонисты [5] — являлись достоянием военного ведомства. Только один из сыновей солдата, убитого или искалеченного на войне, освобождался от зависимости военному ведомству; в эпоху Восточной войны военное ведомство имело до 378 тыс. кантонистов; из них 36 тыс. находились в различных военных школах, подготавливавших квалифицированных работников — фельдшеров, коновалов, музыкантов, оружейников, пиротехников, топографов, военно-судебных чиновников, десятников, писарей, телеграфистов; главная масса кантонистов сосредоточивалась в военных поселениях; до 10 % всего набора покрывалось этой солдатской кастой.
5
Слово кантонист ведет свое происхождение от прусского кантон-регламента XVIII столетия; смысл его — военнообязанный.
Несмотря на то, что рекрутская повинность охватывала только беднейшие податные классы населения, ввиду ее тяжести, до 15 % рекрут откупалось от воинской повинности путем выставления заместителей или покупки рекрутских квитанций; цена такой квитанции была довольно значительна [6] ; заместители — выбившиеся из колеи люди или старые бесприютные солдаты, уволенные в бессрочный отпуск, ухудшали комплектование и затрудняли накопление обученного запаса.
В 1834 г. решено было принять меры к накоплению в населении запаса военно-обученных, для чего увольнять солдат после 20 (впоследствии 15 и даже 13) лет в бессрочный отпуск. Сверх того, для сбережения средств военного ведомства, в подражание прусским фрейвахтерам XVIII века, были установлены временные, годовые отпуска, в которые военное ведомство, в зависимости от наличности войск, могло увольнять солдат, прослуживших 8 лет на действительной службе. Результат этих мероприятий, однако, оказался ничтожным: к началу Восточной войны военное ведомство располагало обученным запасом только в 212 тыс. человек, большинство коих, по возрасту и здоровью, едва ли было пригодно для войны. Основная причина неуспешности накопления запаса заключалась в отвратительном санитарном состоянии армии; при приеме рекрут главное внимание обращалось не на здоровье, а на рост рекрута (не ниже 2 аршин 3 3/4 вершков); на службе солдат получал явно недостаточное продовольствие: мясо полагалось не всем нижним чинам (напр. денщики его вовсе не получали), и только по расчету 1/4 фунта два раза в неделю; чай и сахар вовсе не выдавались; отпускаемый провиант не всегда доходил до солдата; при довольствии — даровом — от местных жителей оно становилось вообще произвольным; одежда солдата была совершенно нерациональной [7] ; медицинская часть находилась в отвратительном состоянии; строевые занятия были изнурительны, особенно в столицах, которые давали наибольшую смертность. В результате, средняя смертность с 1826 г. до 1858 г. превышала 4 % в год. Если мы выбросим ужасный холерный год 1831 г., когда мы в боях с поляками потеряли 7122 убитыми, а численность нашей армии понизилась на 96 тыс., главным образом от холеры, смертность 1855 года — разгара Восточной войны, когда от болезней умерло 95 тыс., и все другие годы войн, то все же средняя смертность в мирные годы будет равняться 3,5 % [8] . Две трети призываемых рекрут умирали на службе. Если мы прибавили к этому 0,6 % годовой потери от дезертирства, и досрочную инвалидность части солдат, то окажется, что армия требовала каждый год пополнения свыше 10 % своего состава; фактически, николаевский солдат служил 10 лет, после которых уходил не в запас, а в тираж погашения. В николаевской армии не было ни того сдерживающего начала, которое вносит в вербованные армии дороговизна вербовки, ни того бережливого отношения к солдату, которое является естественным следствием общей, распространяющейся на все классы воинской повинности; в результате «здесь человека берегут, как на турецкой перестрелке, насилу щей пустых дадут»…
6
В 1869 г. рекрутская квитанция расценивалась в 570 рублей. В большинстве случаев от поставки рекрут откупалось мещанское или крепостное общество в целом. В зажиточной Московской губернии число заместителей доходило до 40 % набора.
7
Одежда и снаряжение удовлетворяли только требованиям парада. Карман на мундире и брюках не допускался, так как различно набитый мог бы портить вид солдатского строя. Трубку, махорку, мыло, щетку и прочее солдат набивал в кивер и все это водружал на голову; вес кивера с нагрузкой доходил до 3,5 килограмма. В 1831 г. в течение зимнего похода офицерам и солдатам было строжайше запрещено ношение полушубков.
8
Для сравнения укажем на смертность германской армии перед Мировой войной — 0,2 % или максимум 0,3 % в год. В середине XIX столетия смертность прусской армии уже не достигала 1 %.
Отсутствие каких-либо импульсов, тяжелая, скучная, бесконечная в своем однообразии караульная служба, изнуряющее топтание на месте строевых учений, при плохой пище и одежде, создавали физически слабую армию. На калишских маневрах 1839 г., произведенных совместно с пруссаками, среди старослужащих наших полков появились отсталые, тогда как прусская молодежь двухлетней службы держалась еще бодро. В 1854 г., при первом столкновении союзников с русской армией, французов поразили бледные лица русских солдат. Служба мирного времени русского солдата являлась каторгой, поскольку в глухой провинции не отдалялась от военных требований и не приближалась к нормальному существованию крепостного дворового. Война русского солдата не пугала и казалась ему освобождением от ужасов мирного нищенского прозябания.