Эволюция

Бакстер Стивен М.

Дальняя смотрела, как Топор вместе со многими мужчинами бродил по мелководью. У него было деревянное копьё, и он стоял почти неподвижно, обшаривая глазами сверкающую поверхность воды. Через несколько мгновений он нанёс удар вниз с громким всплеском — а когда поднял копьё, на него была ловко насажена рыба, и её серебристое тело извивалось. Топор торжествующе закричал, стянул рыбу с копья и бросил её на берег. Другой мужчина, немного поодаль, подползал к водяным птицам, которые гордо плыли по поверхности воды. Мужчина прыгнул, но среди насмешившего всех плеска, воплей и криков птице удалось ускользнуть.

Дальняя присоединилась к женщинам.

Она быстро нашла мечехвоста,

неуклюже ползущего по илистому руслу. Его было легко поймать. Она перевернула его вверх тормашками, и он вяло шевелил своими когтистыми ногами. С помощью осколка камня она вскрыла его головной панцирь, который был размером с обеденную тарелку. Внутри, ближе к передней части, находилась масса яиц, похожих на толстые рисовые зёрна. Она сгребла их пальцами и проглотила. У них был сильный запах, напоминающий жирную рыбу. Остальное мясо мечехвоста было слишком жёстким, чтобы его стоило выковыривать. Она выбросила расколотый головной щит и отправилась искать пищу дальше.

Так люди и проводили весь день за сбором пищи — всего лишь ещё один вид животных в этой густонаселённой саванне.

Ближе к полудню спокойные и сытые гоминиды отошли от воды.

Но Топор держался сам по себе. Дальняя неотступно ходила за ним. Он оглядывался и наблюдал за нею. Она знала: он в курсе, что она ходит за ним.

Топор пришёл к пересохшему руслу ручья, где лежали окатанные булыжники. Он бродил вверх и вниз по руслу, изучая камни, пока не нашёл то, что хотел. Это был булыжник размером примерно с его кулак, гладкий и округлый. Он присел среди русла и шарил вокруг себя, пока не нашёл камень, подходящий в качестве молотка. Он принес немного сухого кустарника, который положил поверх своих скрещенных ног для защиты. Потом он начал работать, нанося удары по нуклеусу, который выбрал. Вскоре полетели осколки, громко постукивающие по окружающим камням.

Дальняя сидела на расстоянии десяти метров, поджав ноги и обхватив колени, очарованная процессом изготовления инструмента. Это не было похоже ни на что из того, что она видела раньше.

Фактически, Топор и Дальняя выросли в традициях по изготовлению орудий труда, разделённых тысячелетиями.

Когда ходоки оставили деревья и окончательно переселились в саванну, перед ними открылся новый диапазон возможностей. Они были более чем просто подвижными. Они мигрировали. Но это был не целенаправленный процесс. Для каждого индивидуума это был исключительно вопрос поддержания собственной жизни. Людям, способным эксплуатировать новые ландшафты, чаще было проще уйти куда-то в другое место, где жизнь казалась получше, чем пробовать приспосабливаться к суровым условиям.

Поколения сменяли друг друга, а люди расселялись на тысячи километров. Они даже вышли из Африки в страны, где прежде не ступала нога гоминида. Прежде, чем сжались гигантские клещи оледенений, области с благоприятными для жизни условиями раскинулись за пределами Африки — в южной Европе, на Ближнем Востоке и в южной Азии. Путешествуя в этих привычных условиях, люди искали хорошей жизни вдоль береговых линий, двигаясь на запад вокруг Средиземного моря и расселяясь вглубь территории, колонизировав в итоге Испанию, Францию, Грецию и Италию — наряду с животными, которые позже ассоциировались исключительно с Африкой, такими, как слоны, жирафы и антилопы. Двигаясь на восток, они проникли через Индию на Дальний Восток, заполонив то место, которое станет Китаем, и даже отправились на юг, добравшись до Индонезии.

Это не было завоеванием. Вид, к которому принадлежала Дальняя, распространился гораздо шире, чем любой вид человекообразных обезьян. Но другие животные, вроде слонов, распространились значительно

шире. И ещё их было значительно меньше. Их численность в любой отдельно взятой области была меньше, чем численность львов, например. Несмотря на свои орудия труда, люди всё ещё оставались просто крупными животными среди ландшафта, на который они оказывали минимальное воздействие.

И великие блуждания не были целеустремлённым процессом. Одна из далёких прабабушек Дальней добралась даже до Вьетнама; теперь, во времена жизни Дальней, слепой случай и бесконечные странствия вернули её родословную ветвь в Восточную Африку — домой.

Но здесь, на древней родине, вернувшиеся мигранты столкнулись с новыми обстоятельствами.

Некоторые популяции гоминид предпочли не переселяться, несмотря на непредсказуемые колебания климата. Чтобы выжить, они вынуждены были становиться умнее. Лучшие орудия труда — а именно, ручные топоры — были ключом к их выживанию. Секретом топора была его форма в виде слезы. Уплощённая с двух сторон форма давала длинное лезвие при минимальном весе. Хотя они по-прежнему пользовались простыми, как у питеков, отщепами, если им было нужно — отщепы было легко делать, они были «дешевле» и лучше подходили для выполнения некоторых задач вроде охоты на мелкую добычу — ручные топоры использовались не только для разделки мяса, но и для рубки палок, вырезания дубин из ветвей, заточки деревянных копий, вскрытия пчелиных гнёзд, раскалывания брёвен в поисках личинок, сдирания коры, измельчения сердцевины растений и раскалывания панцирей черепах. Именно от группы этих «домоседов» и происходил Топор.

Вот, как случилось, что Дальняя, потомок странников, которые прошли по всей южной Евразии до Дальнего Востока, теперь столкнулась с разительно передовой технологией Топора и его родичей.

Топор работал терпеливо. Оглядывая пристальным взглядом окрестности, Дальняя только сейчас заметила, что высохшее русло здесь завалено ручными топорами: многие из камней, которые она посчитала всего лишь булыжниками, в действительности были обработанными. Все они обладали характерной формой слезы, и все были в большей или меньшей степени обработаны с целью получения этого тонкого края по всему краю инструмента.

Но эти топоры были странными. Некоторые из топоров были крошечными, размером с бабочек, тогда как другие были огромными. Некоторые из них были сломаны, некоторые испачканы кровью. Но когда она попробовала подобрать один из больших топоров, его край порезал ей пальцы; он был едва использован, если им вообще пользовались.

Кто-то приближался к ней. Она отскочила.

Это был Лицо-со-шрамом, мужчина, который учил детей, как обрабатывать камни. Он смотрел на Дальнюю со своего рода голодной напряжённостью. У него в руках был один из огромных топоров. Он был непрактично большой, слишком большой, чтобы использоваться для разделки мяса. По-прежнему пристально глядя на неё, он повернул его в руках и начал оббивать камнем-отбойником, отделывая край. Потом он провёл им по своей ноге и срезал полосу тонких чёрных волос, которые росли на ней. Проделывая всё это, он разглядывал лицо и тело Дальней, и его прищуренные глаза блестели.

Она совершенно не представляла себе, чего он хочет, пока не увидела эрегированный половой член, торчащий из пучка его лобковых волос.

Топор более или менее закончил лезвие, которое делал: размером как раз по руке, практичное, грубое и готовое, оно было совершенно функциональным инструментом, изготовленным за считанные минуты. Но увидев, что делал Лицо-со-шрамом, он рассердился и бросил свой топор. Поднявшись и стряхнув рассыпанные осколки, он ударил в плечо мужчины кулаком. «Прочь! Прочь!»