Эволюция
Шрифт:
Из сотен кораблей удар пережила лишь половина. Очень злая половина, не собирающаяся отпускать убийцу друзей, приятелей, знакомых. За братьев по оружию, что пали в этой дурацкой и ненужной младшим расам войне, за невиновных и непричастных к воинскому сословию, но все равно расставшихся с жизнями, за все то зло и горе, что причинил свет, оставшиеся клещами впились в исполина.
Какие к демонам накопители?! Всем было наплевать! Энергию подавали напрямую на главный калибр. Никого не заботило, что техника идет вразнос. Влить лишний мегаватт в гада, быть может именно его и не хватает что бы он издох?!
Новый удар гиганта поставил точку в противостоянии. На этот раз не уцелел никто.
— Ползет, тварь, — прошипел не хуже зерга Атир, смотря на медленно приближающуюся точку планетоубийцы ворлонов.
— Он сильно поврежден, но нам нечем его атаковать, — скрипнул зубами Т’Ран.
— Вы уверены, что не стоит отзывать наш флот? — спросил Далит, стоящий рядом со своими замами.
— Нет, — отрицательно и удивительно синхронно ответили оба.
— Тогда, приказываю вам эвакуироваться.
— Мы…
— Н…
— Это приказ. Выполнять!
«Всегда знал, что так все и закончится», — хмыкнул Далит, который начинал с пилота истребителя. «Дурная же у нас в роду традиция», — рассмеялся адмирал, вспомнив предков. Большая часть так и не вернулась домой, а из тех что добрались, не все были целыми, а уж тех, кто в постели помер, таких вообще единицы на два десятка поколений.
— Знаешь, Сатил, — обратился дрази к бракири, сидящему на месте пилота, — на родине у меня осталась внучка.
— У меня внук, — не отвлекаясь от приборов кивнул тот.
— Тоже темноты боится?
— Нет, у нас боятся кометы.
— Ну да, ну да, она же у вас символ смерти.
— Слишком близко пролетает, кажется, что на небе второе солнце стоит, ну и понятное дело куча разных катаклизмов из-за нее случается, приливы, метеоритные дожди и все такое.
— Да, мне это кажется забавным, хоть я и могу тебя понять. У нас не так, планета медленно вращается, еще и вытянутая орбита. Долгая ночь, холодная темная зима. Впрочем, что я тебе-то рассказываю, — хмыкнул Далит. — Уж что-что, а астрономию и астрографию ты знаешь поди лучше меня.
— Угу, — кивнул Сатил сосредоточенно вводя команды. — Готово, — откинулся он на спинку кресла и развернулся к старому другу.
— Внучка боится монстров, что бродят у домов зимними ночами, говорит, что слышит их рев в завываниях ветра. Такая смешная, всегда ко мне прибегала, когда я на планете бывал.
— У нас тоже хватает страшных сказок, — кивнул бракири.
— Ты ведь не раз обещал внуку, что не дашь чудовищам его съесть?
— Да.
— Пора нам сдержать слово.
— Приказы, адмирал?
— Идем на врага, прикрытию принять на себя удар, у него нет малых орудий, мы подойдем в упор и откроем переход, прямо по курсу. Не с его размерами, скоростью и повреждениями
— Есть.
Чудовищный луч смел жалкую горстку кораблей, ворлоны вовсе не хотели получать новые пробоины, а потому выстрелили на упреждение. Они спешили, они очень хотели побыстрей покончить с планетой. Возможно, они просто не могли сбежать. Все же, их здорово потрепали. Разбираться в мотивации врага желающих не было. Вряд ли у них не работала связь, да и просто остановиться они могли, если бы захотели, пусть даже и из страха за свою жизнь. Но все случилось как случилось.
Эскорт флагмана погиб, не сделав ни единого выстрела, но сам он уцелел и вышел точно на встречный курс. Гигант напоролся на воронку гиперперехода. Создавшая ее мошка вспыхнула в пламени не выдержавших нагрузки реакторов. Оставивший в огромной туше планетоубийцы рваную пробоину разрыв в пространстве захлопнулся. Порожденный им выброс пришелся куда-то внутрь левиафана и видимо стал тем самым золотым выстрелом.
Т’Ран и Атир потом не раз пересматривали запись того, как из вздрогнувшего исполина бьет столб пламени, по панцирю-броне пробегают трещины из которых вырываются все новые и новые гейзеры, а затем, созданное для убийства миров чудовище начинает заваливаться набок, словно сдохшая рыбина, собирающаяся всплыть кверху брюхом. Монстр умирал долго, почти десять минут длилась его агония, а остаточные сотрясения фиксировались еще целый час.
Это была победа. Вот только, цена за нее была заплачена огромная. Невероятная цена. Ни одна из цивилизаций еще не платила столько, сколько пришлось отдать за последние сутки. Десятки разумных видов еще долго будут отмечать в своих календарях этот день как траурный. Праздновать, веселиться и оплакивать тех, кто остался там, в холодном космосе, вечно странствуя меж звезд, лишенный последнего пристанища.
— Господин президент, — козырнул адмирал, войдя в кабинет. — Вы хотели меня видеть?
— Да, Нильсон, хотел. Каковы наши шансы на победу?
Под взглядом серых глаз адмирала Кларк поежился, но все же удержался и не отвел требовательного взгляда. В последнее время все пошло кувырком, он плохо спал, срывался на подчиненных, нервничал и честно признавался себе, что боится, до дрожи боится каждого нового утра, ведь оно может стать для него последним.
— Нам не победить, мистер президент, — ответил адмирал отводя взгляд.
— Что?! — опешил Кларк.
— Мы можем выиграть бой, но даже в самом благоприятном случае войну мы проиграем. Фактически, мы остались сами по себе, сэр. Даже на Марсе наши войска лишь удерживают военные базы, да и то не все.
— Тогда зачем? — президент Земного Альянса будто разом постарел на десяток лет.
Нильсон смотрел на человека, что враз превратился в пустую оболочку. Словно воздушный шарик из которого вытек воздух. Жалкий и сморщенный. Адмирал впервые обратил внимание на то, насколько же седы обрамляющие лысину Кларка редкие волосы. Мешки под красными от недосыпа глазами и тяжелые набрякшие веки, серое лицо, даже скорее пепельное. Отталкивающее зрелище древней развалины. «А ведь ему всего-то шестой десяток пошел», — подумал адмирал, с брезгливой жалостью смотря на президента.