Эвотон: трансформация
Шрифт:
Алон озадаченно отвёл взгляд в сторону. Было заметно, как он пытается воспринять полученную информацию. Док сжалился над ним:
– Давай подведём итоги, и я оставлю тебя для сканирования. Во-первых, человечество не поступит рационально из-за чрезмерной эмоциональности. Масштабность преступности никак не зависит ни от пропорции, ни от Принципов, ни от открытого слоя информационного поля и соответствующего ему уровня развития сознания. Но зависит от моральности общества и существует почти всегда и в любой цивилизации.
– То есть с ростом уровня развития преступность никуда не девается, а только изменяется?
– Понаблюдайте за вашим Поколением повнимательней, и со временем вы поймёте, что вас разделяет огромная невидимая глазу пропасть изменений. Все основные
– Док! Последний вопрос! Юва мне рассказывала, что совершенствование будет полноценным только тогда, когда эвотоны соответствуют нравственности. Тогда почему землянин, генерирующий положительные эвотоны и увеличивающий концентрацию своего сознания, но совершающий антиморальные поступки, не испытывает на себе ущербного воздействия пространства?
– Да, для развития, то есть для совершенствования или деградации, действительно критически важны соответствующие эвотоны и сделанный выбор. Я полностью разделяю её точку зрения.
– Но почему за антиморальное поведение пространство не наказывает?
Патриец предательски улыбнулся и вышел из кабинета, оставив Алона наедине с информационным полем людей. Он закрыл глаза и сосредоточился: через его мозг начали проходить огромные массивы информации, которые затем кропотливо будут анализироваться сотрудниками отдела. И самое лучшее из человеческой истории и культуры станет объектом изучения.
– Всё-таки замечательно, что функционирует наш отдел сближения! Самое лучшее из человеческой истории и культуры станет объектом изучения маленьких патрийцев, а точно такая же информация о нас – аналогичным объектом для землян! Здорово! Вы не находите, Док?
– Жаль только, что невозможно заглянуть в поле Поколения! Слишком они разные… Слишком!
– Интересно другое: будет ли доступна информация о прошлом землян Поколению?
– А вот это все узнают только тогда, когда они подрастут и полностью наладят связь.
Тем временем на лице израильтянина выступил пот, а мышцы век начали произвольно сокращаться. Система забила тревогу, и все голограммы во всём отделе налились красным цветом! Показатели жизнедеятельности землянина неимоверно подскочили, что заставило Дока и всех сотрудников кинуться в кабинет сканирования. Все бежали настолько быстро, насколько им позволяли силы. Конечно, компьютеры в случае необходимости активируют гигантский Восстановитель под зданием. Это автоматически не позволит Алону отключиться или иным образом существенно повредить своё здоровье.
До кабинета осталось несколько метров. Каждый из них уже составил подробный план своих действий, как только удастся попасть в помещение. Первые патрийцы ворвались сквозь стены… Кресло было пустым. Возле него лежал Алон с широко раскрытыми глазами и повторял без остановки одно и то же слово: «Тридцать!»
Вбежавшая следом Юва накинулась на Дока со словами:
– Зачем вы рассказали ему о пропорции?!
Мы с Петром неслись на антигравах из Фидеса и весело кричали, совершая очередной вираж в воздухе. Позитивное настроение зашкаливало, а сердце вырывалось из груди! Мы набирали высоту и резко падали вниз. Словом, раз за разом делали неплохую нагрузку на антигравитационную платформу и испытывали её на прочность. Никаких систем управления полётом! Никаких рычагов, кнопок и штурвалов: все движения транспортных средств являлись результатом команд нашего головного мозга! Фантазия, азарт и жажда приключений, лишённые здравого рассудка, превращали нас в непослушных подростков, угнавших из гаража родителей новенький спорткар, который безжалостно рвал асфальт в клочья.
Возле нас пролетели несколько джезисов и ушли в сторону. Заметив их, мы догнали и поравнялись с ними. Каждый из трёх хохолков отдельно взятой птицы распушился и начал игриво двигаться. То ли наше общество их не устраивало, то ли наоборот. Россиянин крикнул изо всех сил что-то колкое в адрес антигравитации и выполнил штопор! Набравшись смелости и несколько раз заполнив свои лёгкие свежим патрийским воздухом под завязку,
Наши антигравы, внешне напоминающие земные мотоциклы, напугали табанов. Выполнив штопор и вовремя включив антигравитацию, мы на бреющем полёте просвистели над их головами. Конечно, они изрядно испугались нас и разбежались в стороны. Завершив разворот и зайдя на второй круг, я снова устремился к животным, которые уже успели сбиться в стадо левее нашего первого маршрута. Один из них, чей рог был особенно большим и сверкал благодаря двум светилам в небе, не повернул за остальными, а направился прямо. Инстинктивно предчувствуя неладное, я полетел за ним, особо не разгоняясь.
Впереди по курсу находились заросли кахо. Наполовину растение, наполовину насекомое, эта форма жизни вызывала неприятные чувства у местных жителей, которые старались обходить такие каховые скопления десятой дорогой. Наверное, я слишком сильно испугал табана, потому что он и не думал останавливаться. А я прекратил движение, надеясь, что он изменит свой курс и повернёт, не приближаясь к зарослям. Но моим мыслям и предположениям не суждено было сбыться. Табан подбежал к кахо слишком близко.
Кахо имеет небольшой ствол, который на высоте пяти метров уходит в сторону и тянется на довольно длинное расстояние, опуская в землю дополнительные стволы. Вверху, над всеми возможными стволами, находится очень густой лиственный покров, который совершенно не пропускает солнечные лучи, отчего там всегда в невероятных количествах задерживается влага, притягивая постоянных и преданных жителей кахо.
Остановившись в метре от зарослей, животное, заметив вторую опасность, которая уже поджидала его, развернулось на сто восемьдесят градусов. Но время ошибок истекло, уступив своё место их результатам. Огромная ветка, вырвавшись из царства полутьмы, железной хваткой обвила одну из задних ног табана, повалив его на землю. Вторая ветка не заставила ждать своего появления, занявшись второй ногой. Животное попыталось сопротивляться, но спустя несколько секунд подвижными у него остались лишь передние конечности: кахо использовал яд, который благополучно попал в кровь табана. Почувствовав отсутствие сопротивления, ветки начали тянуть свою жертву в смертельную ловушку. Одновременно в траве, у самого края, появилось какое-то движение, и вскоре оттуда появилась голова гигантского насекомого с постукивающими влажными челюстями. Цорг…
Я знал о них!.. Мне рассказывал кто-то из патрийцев. Они помогали сосущим кахо добираться до внутренностей жертвы, расщепляя плотное тело на куски, а сами поглощали лишённое жидкости мясо. «Не медлить!» – приказал я себе и снизился до минимальной высоты, чтобы мой клинок достал до веток, которые напоминали скорее щупальца обитателей земных океанов. Моя правая рука дотянулась до рукояти катаны и перевела меч в удобное положение для нанесения удара. Перед точкой максимального сближения я замахнулся и с силой разрубил оружие кахо, сохраняя контроль над полётом. Но, услышав стук о корпус моего летательного аппарата, я понял, что план потерпел неудачу. В следующее мгновение меня выбросило из сиденья намертво застывшего антиграва, причиной чему послужила ветка, плотно ухватившаяся за небольшой выступ на корпусе. Я свалился на землю неподалёку от пытающегося подняться табана. И, конечно же, мою ногу моментально обхватили новые щупальца… Несмотря на одежду, я почувствовал серию неприятных уколов и сильное жжение. И только сейчас до меня дошло, что обхваченными на самом деле были обе ноги. Зараза использует все доступные средства для достижения своей цели. Но появившаяся боль и жжение вовсе не пугали меня, в отличие от цорга. Именно его сверхактивные метания на одном месте и постукивающие челюсти наводили ужас, который возникал откуда-то изнутри. Воображение незамедлительно нарисовало мне сцены, в которых налетевшие с разных сторон цорги с жадностью разрывают меня на части, а сжавшие всё тело ветки потихоньку разъедают кожу небольшими движениями. Одно успокаивало: из-за попавшего яда я уж точно не почувствую всей той дикой боли, которая, возможно, наступит уже через несколько мгновений.