«Евросоюз» Гитлера
Шрифт:
Скорее всего, деятельность Шмидт-Рора попала в поле зрения шефа СС, Генриха Гиммлера в 1940 году, когда исследователь подготовил докладную записку о необходимости создания специального тайного лингвистического отдела. Этот документ представляется нам в высшей мере важным, а потому приведем основные положения, изложенные в упомянутой докладной записке. В преамбуле Шмидт-Рор сообщал: «Имеется значительное количество задач, которые вызваны к жизни сутью языка как политической величины. Однако они до сих пор не нашли своего исполнения в унифицированном и квалифицированном виде». Какие же задачи виделись Шмидт-Рору. Их было три:
– сохранение и укрепление немецкой народности в областях соприкосновения с иными народами;
– политическое преобразование Европы, ориентированное на устранение языковых противоречий, что в свою очередь должно было определяться немецкими интересами;
– после предполагаемой победы над Англией планировалось осуществлять воздействие на 200 миллионов человек, являвшихся носителями английского языка, который даже в «мирных условиях» продолжал бы оставаться важным политическим фактором.
Придуманный
Желая во что бы то ни стало оказаться вовлеченным в сферу реальной политики, Шмидт-Рор писал в своей докладной записке: «Нельзя недооценивать необходимость исследовательской работы. Ни в одной сфере знаний нет такого количества заблуждений, как в лингвистике. Сами борцы за интересы народности нередко являются политически близорукими. Только выверенное научное обоснование может дать понимание того, что действительно приносит пользу и что нужно использовать при выстраивании тактики и стратегии действий. Очевидно, что в деле борьбы за народность одни мероприятия могут быть полезными на одном участке, но вредными на другом. Именно по этой причине необходимо создание центрального лингво-политического учреждения, которое бы выдавало правильные боевые пароли для каждой из сфер деятельности». Судя по всему, Шмидт-Рор был осведомлен о некоторых деталях «борьбы компетенций», то есть внутренних противоречиях, существовавших между отдельными из функционеров Третьего рейха. Этим можно объяснить следующую фразу из докладной записки: «Также власть должна обезопасить это учреждение, так как неизбежно, что оно будет давать распоряжения и призывы, которые некоторыми людьми будут считаться неправильными, которые будут казаться неудобными и неподходящими».
Если создание тайного лингвистического отдела Шмидт-Рор рассматривал как один большой проект, то первоначально работа этой структуры виделась ему в нескольких направлениях, то есть предполагалось реализовать семь подпроектов. Во-первых, Шмидт-Рор планировал сделать немецкий языком международного общения. Особое волнение у немецкого лингвиста вызывало положение английского языка, который, по его мнению, без особых политических усилий стал мощнейшим инструментом международного влияния. Шмидт-Рор прекрасно понимал, что даже если превратить Лондон в груду развали и оккупировать Великобританию, то в мире все равно оставалось около 200 миллионов человек, говорящих на английском языке. Сугубо директивные запреты едва ли могли дать необходимый результат. По этой причине Шмидт-Рор предлагал начать постепенное вытеснение английского язык с формирования культурных конструкций, которые могли бы вытеснить в массовом сознании такие «мифы», как «американская мечта», «английской образ жизни» и т. п. После предполагаемой победы над Великобританией экспериментальной площадкой для апробирования этих культурных манипуляций предполагалось сделать Ирландию, а затем распространить накопленный опыт на все территории, контролируемые Третьим рейхом. В записке сообщалось: «Уже сегодня базовый английский – это политическая реальность. После военного поражения Великобритании с известной долей вероятности можно ожидать англо-саксонского культурного Ренессанса. А потому мы уже сегодня должны готовиться к тому, чтобы противодействовать этим процессам. Естественно, этими вещами должны заниматься высококлассные специалисты, обладающие природным чутьем и имевшие хорошее представление об англо-саксонском стиле жизни».
Вторым подпроектом должна была стать работа со смешанными этническими группами. Это прежде всего относилось к пограничным территориям. Весной 1940 года Шмидт-Рор уже предлагал свои соображения СД в докладной записке, которая называлась «Переселение и деэтнизация». Далее отдельным подпроектом следовали вопросы правописания. В данном случае речь шла не о немецком языке, а правилах славянских языков, которые должны были поменяться, напоминая формы немецкого языка. Дальнейшие три подпроекта относились к трем европейским территориям: Голландии, Эльзасу и Швейцарии. В отношении Голландии власти Третьего рейха должны были проводить особую политику. С одной стороны, всячески подчеркивать древнее родство немцев и голландцев, с другой стороны, отказывать голландскому языку в самостоятельности, приравняв его к одному из немецких диалектов. В Эльзасе предполагалось осуществить сознательное противопоставление немецкоговорящих и франкоговорящих жителей, что должно было вести к сокращению последних. В Швейцарии планировалось заручиться поддержкой проживавших там немцев, дабы те всячески препятствовали складыванию швейцарского диалекта. Последним подпроектом должна была стать реформа написания немецкого языка. Новые правила немецкого языка должны были содействовать его распространению в мире. Надо отметить, что реформа немецкого языка была начата уже в современном Евросоюзе в 1996 году. Свою докладную записку Шмидт-Рор заканчивал пафосным воззванием: «Только победа в борьбе за народность, только победа в экономической схватке, только победа в культурно-политическом противостоянии на уровне языка сделает победу нашего оружия величайшим триумфом в мировой истории».
Из истории известно, насколько легко было увлечь Генриха Гиммлера какой-нибудь необычной идеей. Шмидт-Рор в этом отношении не был исключением. К тому моменту, когда на него обратил внимание рейхсфюрер СС у лингвиста уже было более сотни научных и околонаучных публикаций (большая часть из них, равно как и архивы отдела социолингвистики считаются
Если посмотреть на хронологию деятельности относительно недолгое время существовавшего отдела социолингвистики, равно как на биографию его руководителя, то могло показаться, что Шмидт-Рор был эдаким «пострелом, который везде успел». Но подобное впечатление – весьма ошибочно. Даже если изучить первую работу, которую Шмидт-Рор написал в 1917 году, то можно увидеть принципиальные идеи, которые будут взяты на вооружение Вайсгербером только двенадцать лет спустя. Работы, посвященные «родной речи», не просто квалифицированные, но содержат в себе множество новаторских подходов и критическая оценка возможна лишь с политической, но не как не научной точки зрения. По сохранившимся свидетельствам организационного руководителя «Наследие предков» Вольфрама Зиверса название «отдел социолингвистики» было во многом условным и даже маскировочным, собственно, как и полагается названием структур, чья деятельность была засекречена. Георг Шмидт-Рор вовсе не сам выдумал этот термин, так как в «Индогерманском ежегоднике» тех лет уже существовала постоянная рубрика «Лингвистическая социология». Шмидт-Рор и эсэсовские исследователи из состава Аненербе отнюдь не занимались изучением речевого разнообразия, как это делали тогдашние языковеды Ганс Науман или Ойген Лерх. Отдел занимался разработкой преимущественно лингво-политических мероприятий, ориентированных на пресловутое «преобразование» Европы. По сути, речь шла об укреплении германской гегемонии на континенте, что должно был обеспечиваться на низовом, речевом уровне. Впрочем, подобного рода политические установки не исключали того, что в некоторой степени в отделе Шмидт-Рора все-таки занимались научным развитием лингвистики, но это было в большей степени побочным явлением.
Задачи, которые ставились перед секретным отделом социолингвистики, не были четко прописаны в уставе «Наследия предков» или каких-то других официальных документах. Сам Шмидт-Рор по этому поводу не раз отмечал, что он являлся едва ли не любимым научным сотрудником рейхсфюрера СС, который в характерной для него манере мог придумывать задания буквально на ходу. Если же обобщить все то, чем занимался Шмидт-Рор в составе Аненербе, то вырисовывается три больших блока проблем. Во-первых, Шмидт-Рор должен был непременно защитить докторскую диссертацию, что предписывалось сделать всем научным сотрудникам «Наследия предков», по крайней мере, штатным начальникам отделов. Во-вторых, он занимался теоретическим изучением функциональных основ взаимодействия речи и народа (языка и этноса). В-третьих, он готовил практические рекомендации по осуществлению «народной политики» на территории оккупированной Европы.
Как не покажется странным, но больше всего проблем у Шмидт-Рора возникло с защитой докторской диссертации. Во время своих многочисленных поездок по Германии он тщетно пытался найти профессора, который бы согласился хотя бы формально стать его научным руководителем. Для получения докторантуры он сначала обратился к Вайсгерберу и Мицке. Однако Вайсгербер, преподававший в университете Бонна, возглавлял кафедру кельтологии, а Шмидт-Рор не имел к кельтским языкам никакого отношения, по этой причине он не был принят на кафедру даже в качестве сореферента. Неудача ожидала Шмидт-Рора и в Марбурге, где работал Мицка. Этот лингвист был сотрудником ведомства Альфреда Розенберга, которого Генрих Гиммлер рассматривал как главного конкурента в области гуманитарных наук.
Сразу же после этого Шмидт-Рор обратился к берлинскому ученому Пфефферу, специализировавшемуся на изучении иностранных языков, и мюнхенскому этнографу Румпфу. Пфеффер в устной беседе, состоявшейся во время совместной поездки на поезде, ответил отказом. Получение докторантуры в Мюнхенском университете проходило не с меньшими проблемами. По стечению обстоятельств в этом высшем учебном заведении уже получили «укрытие» другие сотрудники «Наследия предков», а именно Бруно Швайцер и Отто Плассман. Появление еще одного «блатника» из состава Аненербе могло взывать откровенное недовольство академических кругов. К разрешению проблемы было решено подключить научного куратора «Наследия предков» профессора Вальтера Вюста, который кроме всего прочего в те годы занимал пост ректора Мюнхенского университета. 23 октября 1943 года состоялось расширенное совещание, в котором принимали участие Вальтер Вюст, Георг Шмидт-Рор, индогерманист Зоммер, специалист по романским языкам Фосслер и этнограф Румпф. В итоге именно Румпфу было поручено «в кратчайшие сроки» вывести на защиту текст диссертации Шмидт-Рора. Но здесь лингвиста-новатора из «Наследия предков» ожидала неудача. Зоммер всячески препятствовал исполнению этого распоряжение, а потому Шмидт-Рор был вынужден отказаться от сотрудничества с его факультетом. Причина подобного «саботажа», скорее всего, крылась в сугубо личных моментах – еще во время учебы в Йенском университете у Зоммера и Шмидт-Рора произошел конфликт. В одном из писем Шмидт-Рор сообщал организационному руководителю Аненербе Вольфраму Зиверсу, что «профессор Зоммер квалифицировал как ошибочные мои правильные пути решения [обозначенной научной] проблемы».
Защитить диссертацию Шмидт-Рору удалось только с третьей попытки. На этот раз начальник секретного отдела «Наследия предков» решил попытать счастья в Вене, у специалиста по речевой психологии Фридриха Кранца. Нельзя сказать, что этот профессор отнесся с восторгом к поступившему предложению, но на всякий случай решил не искушать судьбу. В ряде отзывов Кранц открыто указывал, что подготовленный Шмидт-Рором тест диссертационного исследования был незавершенным, в нем явно не хватало нескольких глав, кроме этого работа во многих моментах носила откровенно политический и даже пропагандистский характер. Но поскольку в 1943 году не существовало четких критериев, которые бы можно было применить при оценке работ по социолингвистике, Фридрих Кранц подписал ходатайство о предоставлении докторантуры Георгу Шмидт-Рору. Тот не стал профессором только по причине того, что в конце войны пропал без вести.