Фабий Байл. Прародитель

Рейнольдс Джош

Он повернулся, окидывая взглядом собравшихся капитанов, пиратов и регенатов.

— Это не набег, — сказал он, на этот раз громче. — Мы летим не за трофеями или рабами. Это настоящая война, друзья мои. Это наконец-то настоящая битва. После стольких лет у нас появился враг, достойный нас, достойный чести сражаться с Двенадцатой. Мы, испепелившие гнезда душ на Вальпургии и выжегшие останки Закатного города с плоти самой Терры, направим свои клинки на врага, достойного так называться.

Он раскинул руки в стороны:

— Вы слышите звуки, что разносятся по

кораблю? Это брат Элиан, благословенный Владыкой Удовольствий, зовет нас на войну. Он поет песнь Слаанеш, и во имя ее мы идем. Храните эту мысль в душе, и пусть она утешит вас в эти столь томительные часы.

Ренегаты нестройно закричали в ответ: некоторые фанатично, некоторые не очень.

Блистательный указал на гололит в центре палубы.

— Но довольно речей. Речи — для побед. А пока надо составить план. Подходите, мои сыны, мои друзья. Ибо затеяли мы немалое.

Над гололитом возникла схема рукотворного мира. Байл узнал изображение, которое предоставил Блистательному, и улыбнулся. Оно содержало самую общую информацию, даже не имело базовых данных с ауспиков, но толпа была впечатлена.

— Взгляните, друзья, — перед вами Лугганат, Свет Павших Солнц, памятник угасшему величию — величию, которое он еще увидит, когда мы заберем его себе.

Блистательный повернулся, разглядывая своих союзников.

— Я не буду делать вид, что вы мне подчиняетесь. Некоторые из вас предпочтут поскорее обагрить клинки кровью, и ваш долг — поступить так, как велят вам боги или собственные желания. Я не собираюсь вам мешать. Служите всем своим желаниям — и будете вознаграждены. Так говорил блистательный Фулгрим на полях Терры. Но для тех, кто находится у меня в подчинении… мои желания стоят на первом месте.

Он повернулся обратно к гололиту.

— Основной удар будет заключаться в следующем. Первая волна абордажных отрядов сформирует трезубец. Да, немного архаично, но элегантно. Внешние зубцы захватят плацдармы с фронтальной и тыльной сторон, в то время как центральный доставит наш телепортационный маяк в самый центр рукотворного мира, — Его голос постепенно терял ленивый мурлыкающий тон, который отличал его до сих пор. Блистательный все меньше напоминал претендента на демоничество и все больше — воина, которого Байл когда-то знал, — Уверен, большинство здесь присутствующих помнят Мару Скара? Смертельный выпад.

Байл задумчиво кивнул. Эту стратагему назвали в честь одного из самых сложных ударов в арсенале древнего дуэльного культа Пан-Европы. Для него требовалось сделать быстрый и четкий финт, чтобы увести взгляд противника в сторону, после чего нанести второй и последний удар.

— Кто же из нас будет открытым клинком, а кто скрытым? — спросил он.

— Разве не очевидно? — улыбнулся Блистательный и махнул рукой. — Трезубец — открытый клинок. Он притянет к себе взгляд врага, завлечет к себе. А как только тот окажется на зубьях, мы зарубим его скрытым клинком.

— Телепортатор, — понял Байл. На «Кваржазате», как на большинстве высокомощных кораблей, был телепортариум и хор рабов-псайкеров, чтобы направлять тех, кто осмелится

им воспользоваться. Древняя технология нередко отказывалась работать или, что еще хуже, отправляла людей в твердое вещество, даже если у тех был телепортационный маячок. — Рискованная затея.

— Что за жизнь без риска? — ответил Блистательный и коснулся изображения, увеличивая часть рукотворного мира. — Мы в крайне невыгодном положении по части тяжелого вооружения и транспорта… Но кое-что у нас еще имеется. Ему найдется достойное применение на этих широких проспектах и так услужливо открытых улицах. — Оторвавшись от карты, он отыскал взглядом одного из своих капитанов, — Фалопсид, твои стальные жеребцы хорошо отдохнули? Ты отправишь свои мотоциклы на эти улицы.

Вперед вышел космодесантник в аляповатой броне. Его распущенные алые волосы обрамляли серебристую маску в виде оскаленной львиной морды, нагрудник скрывался под табардом из грубо сшитой кожи, а из одного оплавленного наплечника выходил острый металлический рог.

— Отдохнули и рвутся в бой, о Блистательнейший. Мы размелем врага в порошок под их шинами.

— Прекрасно, — ответил Блистательный и повернулся к одному особенно огромному ренегату. — Пульхрат, ты и твои разорители будете его прикрывать.

Гигант склонил голову. Его разнородная броня явно пережила бессчетные перепайки и ремонты в боевых условиях. У него было несколько патронташей с боеприпасами для тяжелого болтера, а решетку помятого шлема украшали отстрелянные гильзы.

— Наши орудия не замолчат до тех пор, пока не упадет их последняя башня, о Сияющий, — прорычал он.

— Замечательно. Разрушайте, сколько хотите, убивайте и жгите, пока сам воздух не проломится под весом их криков. Ты будешь левым зубцом. А что касается правого… Мерикс, мой Узник Радости, фланги на тебе. Как захватишь плацдарм, направляйся к центру, — Блистательный взмахнул в сторону рукотворного мира, — Я решил, что тебе и твоим воинам должна достаться честь сопровождать Древнего Диомата и его товарищей на битву.

Мерикс издал сдавленный звук.

— Я… недостоин такой чести, милорд. Я буду счастлив уступить…

Он огляделся по сторонам, но стоявшие рядом с ним воины уже отодвинулись подальше.

— Ах, я настаиваю, — широко улыбнулся Блистательный, — Не можем же мы лишить их радостей боя. Молитвы наших адептов уже пробудили их от алых снов, и они изнывают от нетерпения в своих амниотических саркофагах. Оружие им уже заряжают, и свежая кровь скоро омоет их кулаки. Ты же не хочешь их разочаровать?

— Нет, милорд.

— Я так и думал. Твоя преданность похвальна, Мерикс. — Рассмеявшись, он продолжил: — Просто не вставай у них на пути, и с тобой все будет в порядке.

Затем он перевел взгляд на гиганта Лидония.

— Благословенный Лидоний, ты и хитроумный Никола поддержите центральный зубец. С вами отправятся Рамос и его какофоны, — Он взглянул на шумодесантника, и тот склонил голову. — Уверен, вместе вы поднимете прекрасный шум, возвещая мое скорое прибытие.

Махнув рукой Гулосу, он продолжил: