Фабрика №22
Шрифт:
– Сальма, в этот раз он насрал на моей лужайке перед моим домом! Моим!
– Не ругайся, пожалуйста.
– Моя собака, моя лужайка, мой дом! – нервничал я.
– Не ругайся, просто нужно было сразу за ним убрать, здесь так не принято. Чистый газон – порядочные соседи.
– Я не понимаю, что не так. Этот напыщенный индюк сразу стал брюзжать, как только мы привезли щенка. Подсовывал мне телефоны кинологов в машину. Потом бегал и орал в припадках на весь квартал, когда увидел дерьмо у себя на крыльце. Это случилось один раз, один! Обычная собачья какашка, которую мы сразу убрали!
– Я убрала, – перебила Сальма.
– Да, ты. Но он хотел вызывать полицию! Мы договорились с ним о заборе между участками, который нам пришлось уменьшать по высоте, потому что тень закрыла его кусты с цветочками! Он полоумный, он сам не знает, чего хочет!
– Он считает, что место для выгула собак в парке, в специальной зоне. Но ты не хочешь туда ходить.
– Что я там забыл? Там собираются гнусные собачники, что болтают о шампунях для блеска шерсти своих болонок. Мне там скучно.
– Только поэтому? – спросила Сальма с ехидной улыбкой.
– Ну и мистер Понч зачем-то прикусил яичко соседскому доберману, – сказал я потупив глаза.
– Потому что был без намордника и поводка, так ведь? – продолжила Сальма.
– Да. Он грызет поводок. Ему неудобно. Я снял. Так получилось.
– Теперь у Пончика совсем не будет друзей, – сказала Сальма и села на подлокотник кожаного кресла, положив руку мне на плечо.
– Может они просто не любят лабрадоров? – спросил я.
– А ещё я слышала вчера женский крик рано утром, когда ты выскочил забрать почту.
– Это была миссис Хилари, – ответил я. – Я не знаю, что с ней. По-моему, она психическая.
– Или ты забыл надеть халат и выскочил в одних трусах?
Глаза Сальмы наполнялись игривым блеском, она ругала меня, но делала это так умело, что я стыдился и успокаивался одновременно.
– Ну или так, – согласился я.
Сальма обняла меня.
– Ты шкодливый, неотёсанный болван, – прошептала она и поцеловала меня в макушку.
– Хочу спалить дом Митчу, а после выкупить у него землю. Снесу пепелище и обустрою зону для выгула пса, – ответил я так же шёпотом. – Пусть срёт себе на радость.
– Митч живёт по правилам. Здесь все живут по правилам. Тут нет ничего личного. Это удобно и безопасно.
– Митч – самовлюбленный гадёныш, – констатировал я.
– Тут согласна, – засмеялась Сальма.
– Когда он поливал цветы, то пел детскую песенку про крота и морковку.
– Тебе понравилось?
– А волосы он лаком прилизывает и пользуется блеском для губ.
– Я думаю это гигиеническая помада, чтобы губы не трескались.
– Они обязательно треснут, если он продолжит указывать мне, где гадить моей собаке.
– Так, всё, мальчики идут гулять, а девочки готовить обед, – оттолкнула меня Сальма и ловко накинув на ноги теплые меховые тапочки, убежала на кухню.
В коридоре под дверью сидел песочного цвета лабрадор и монотонно стучал хвостом по полу. Он расстроенно жмурился, понуро клевал мокрым носом и скулил. Увидев своего хозяина, он в миг приободрился, радостно визжа и подпрыгивая.
– Идём гулять, мистер Понч, – сказал я и открыл дверь.
Пончик вылетел за дверь, в два прыжка преодолел террасу, перелетел с разбегу ступеньки и принялся носится по зеленому газону, подрывая лапами куски свежескошенной травы.
– Здравствуйте, мистер Ривз! – поздоровался Митч приподняв ковбойскую шляпу. – Погода сегодня чудесная!
Он сидел в кресле-качалке и аристократично попивал черный чай, оттопырив корявый мизинец.
– Приветствую! – бросил я. – Да, погода что надо.
Тем временем Пончик, закончив третий круг беготни и безудержного веселья, в миг посерьезнел, засуетился и немедленно принялся копать яму для своих собачьих дел. Поскребя лапами, он развернулся и, встав в позу креветки, бесцеремонно принялся вносить собственную лепту в междусоседский раздор собственными экскрементами.
– Засранец, – прошептал я и покосился на Митча.
Тот резко прекратил чайную церемонию и недовольно покачал головой, брезгливо поморщиваясь. Я достал пакеты и надел резиновые перчатки. Мистер Понч вновь повеселел и, блаженно похрюкивая, чесал морду об колючую траву, между делом наступив в собственную какашку задней лапой.
Митч ахнул и суетливо пересек собственный двор, подбежав к сараю. Открыв навесной замок, он распахнул дверь и начал рыскать по полочкам дрожащими руками. Я убрал дерьмо с газона и аккуратно положил его в специальный черный герметичный пакет, словно радиоактивные отходы.
Пончик бегал за бабочкой, что нагло летала возле его носа, и клацал зубами, пытаясь её сожрать прямо в полёте.
К забору подбежал Митч с испариной на лбу. В его руках была какая-то пластиковая бутылка с распылителем и салфетки.
– Вот Брайан! Обрызгайте этим и обязательно протрите все места дефекации плотной тканевой салфеткой! Лапы собаки вам нужно обязательно промыть чтобы не допускать антисанитарии!
– Спасибо большое, Митч, – скрипя зубами произнес я. – Вы очень любезны.
На террасу вышла Сальма и поздоровалась с соседом. Увидев меня стоящего на карачках, вытирающего белоснежной салфеткой собственный газон, она покраснела и закрыла рот рукой, едва сдерживая смех.
– Сальмочка, добрый день! – расплылся в улыбке Митч. – А мы вот с Брайаном устраняем следы шалостей мистера Понча.