Фамильная честь Вустеров

Вудхаус Пелам Гренвилл

Вам, безусловно, знакомо это состояние поглощенности своими мыслями. Вы глубоко ушли в себя, сосредоточились. Не замечаете того, что происходит вне вас. Я прошел чуть не весь коридор, ведущий к моей спальне, и только тогда мое сознание зарегистрировало страшный шум где-то рядом. Я остановился, стал осматриваться и слушать.

Этот шум на самом деле был стук, кто-то с грохотом колотил по чему-то. "Какой хулиган!" – возмутился я и тут же увидел самого хулигана. Хулиганом оказался Родерик Спод, он словно старался разнести в щепы дверь в комнату Гасси. Когда я подошел, дерево

уже еле выдерживало канонаду ударов.

Зрелище мгновенно оказало успокаивающее действие на мои истерзанные нервы. Я будто родился заново. Сейчас объясню почему.

Наверно, всем знакомо приятное чувство облегчения, когда злая судьба упорно преследует вас и вдруг вы встречаете человека, на ком можно выместить долго подавляемую досаду. Коммерсант, у которого плохо идут дела, срывает злость на конторском служащем. Конторский служащий отыгрывается на посыльном. Посыльный дает пинка кошке. Кошка выскакивает на улицу и задает трепку котенку, котенок, замыкая круг, убегает в поле и принимается ловить мышь.

Именно это и произошло со мной. Доведенный до белого каления папашей Бассетом, Мадлен Бассет, Стиффи Бинг и иже с ними, преследуемый безжалостным Роком, я с отрадой подумал, что сейчас-то я сквитаюсь с Родериком Сподом.

– Спод! – властно крикнул я.

Он замер с поднятым кулаком и обратил ко мне горящее багровое лицо. Увидел, что это я, и в глазах погас кровожадный блеск. Казалось, он вот-вот угодливо завиляет хвостом.

– В чем дело, Спод, что все это значит?

– А, это вы, Вустер, здравствуйте. Какой приятный вечер.

Ох и потешу я свою душеньку, слишком долго мне пришлось копить досаду.

– При чем тут вечер – приятный он или нет. Честное слово, Спод, вы перешли все границы. Это была последняя капля, придется принять против вас самые суровые меры.

– Но как же так, Вустер...

– Как вы посмели устроить в доме этот немыслимый тарарам? Переполошили всех. Неужто вы забыли, что я приказал вам сдерживать свой необузданный нрав и не носиться с оголтелым видом, точно взбесившийся гиппопотам? Я-то думал, что после моих слов вы проведете остаток вечера, уединившись в своей комнате с хорошей книгой. А вы? Возобновили попытки напасть на моих друзей и нанести им увечья, за этим я вас и застал. Вынужден предупредить вас, Спод, что мое терпение не безгранично.

– Эх, Вустер, Вустер, ничего вы не понимаете.

– А что я должен понимать?

– Не знаете, что меня на это толкнул сам лупоглазый Финк-Ноттл. – На лице Спода появилось тоскующее выражение. – Я просто должен свернуть ему шею.

– И не мечтайте.

– Ну, вытрясу из него душу.

– И душу не вытрясете.

– Он назвал меня напыщенным ослом.

– Когда Гасси это сказал?

– В общем-то он не говорил. Он написал. Вот, смотрите. Он вынул из кармана небольшой блокнот в коричневом кожаном переплете. Вот так сюрприз!

Мне снова вспомнился Архимед; короткий рассказ Дживса о том, как он открыл закон о действии выталкивающей силы, произвел на меня глубокое впечатление, я словно видел это собственными глазами. Вот он пробует ногой воду в ванной... входит в нее... ложится. Мысленно я повторял за ним все его движения – намыливал губку, мыл шампунем волосы, потом запел...

И вдруг, когда он легко взял высокую ноту, его голос умолк. Наступила мертвая тишина... Сквозь мыльную пену видно, какой необыкновенный свет горит в его глазах. Губка падает из рук, он этого не замечает. С уст срывается торжествующий возглас: "Ура! Я открыл! Открыл закон Архимеда!" И он выскакивает из ванной вне себя от счастья.

Точно такое же действие оказало на меня чудесное появление блокнота. Миг ошеломленного молчания, потом торжествующий возглас. И я не сомневаюсь, что, когда я властно протягивал руку к блокноту, в моих глазах горел необыкновенный свет.

– Давайте сюда блокнот.

– Да, Вустер, я очень хочу, чтобы вы прочитали. Тогда вы меня поймете. Он попал мне в руки случайно. Я подумал, что сэру Уоткину Бассету будет спокойнее, если я возьмусь приглядывать за коровой. В округе сейчас то и дело кого-нибудь грабят, – торопливо пояснил он, – а эти стеклянные двери так ненадежны. И поэтому я... ээ.. пошёл в гостиную, где размещается коллекция, и вынул сливочник из горки. Меня удивило, что внутри что-то перекатывается. Я открыл крышку и увидел этот блокнот Смотрите, – он ткнул своим похожим на банан пальцем, – вот что он пишет о том, как я ем спаржу.

Наверно, Родерик Спод решил, что мы с ним будем вместе читать, переворачивая страницы. Но я сунул блок нот в карман и увидел, как сильно он разочарован.

– Вы что же, Вустер, хотите забрать блокнот?

– Да.

– Но я собирался показать его сэру Уоткину. Там и о нем много.

– Спод, зачем же понапрасну огорчать сэра Уоткина?

– Может быть, вы и правы. Тогда я снова займусь дверью, буду ее высаживать?

– Ни в коем случае, – категорически запретил я. – Вы можете сделать только одно: испариться.

– Испариться?

– Да, испариться. Оставьте меня, Спод, я хочу побыть один.

Вот он скрылся за углом, и тогда я сам принялся колотить в дверь.

– Гасси!

Ни звука в ответ.

– Гасси, выходи!

– Не дождетесь, скорее сдохнете.

– Да выходи ты, балда, это я. Берти.

Но и это на него не подействовало. Позднее он мне объяснил, что ему показалось, будто Спод искусно подделывается под мой голос. В конце концов я все-таки убедил Гасси, что это и в самом деле друг его детства, он, и никто другой, после чего услышал шум отодвигаемой мебели, дверь открылась, и он осторожно высунул голову, точно улитка, пожелавшая разведать обстановку после того, как кончилась гроза.

Не буду описывать в подробностях последовавшую бурную сцену. Вы, несомненно, не раз видели что-то подобное в кино, когда в последнюю минуту появляется десант американской морской пехоты и спасает осажденный гарнизон. Скажу только, что от радости он чуть ли не скакал вокруг меня, как собака. У него сложилось впечатление, что я одержал победу над Родериком Сподом в кулачном бою, и я решил не разубеждать его. Сунув ему в руку блокнот, я велел идти к Мадлен и показать ей, а сам вошел в свою комнату.