Фамильные ценности
Шрифт:
— Это-то как раз просто, — ответил Вальдемар. — Во-первых, ваша дочь могла положить сюда бумаги, инора Альтхауз…
— Да какая я для вас инора, Вальдемар? — удивилась бабушка. — Обращайтесь ко мне просто — тётя Луиза.
— Благодарю, тётя Луиза, — галантно склонил голову Вальдемар. А я почему-то подумала, что в гражданском он мне нравится ничуть не меньше, чем в военной форме. Возможно, потому что я знаю, что скрывает под собой одежда… — Во-вторых, ваша дочь могла дать ему доступ конкретно к этой шкатулке и этому тайнику. А в-третьих,
— Сильным, — неохотно признала бабушка. — Каролина по силе в него пошла — моей дочери достались крохи Дара. Но это только доказывает, что я права.
— В чём?
— Как в чём? Я с самого начала была убеждена, что это именно Вальдфогель очистил тайник в спальне. Я так и сказала Каролине. И я оказалась права.
— То есть ты знала про тот тайник? — спросил инор Альтхауз. — И заселялась в комнату, чтобы его проверить? Наверное, и внучку отправила в дом с этой же целью…
Он выглядел по-настоящему обиженным. Бабушка смутилась, что не так часто бывает, и ответила:
— Не думай о нас так плохо, Манфред. Каролину мне удалось уговорить с большим трудом.
— Да у меня в голове не укладывается, что ты считала меня способным присвоить принадлежащее твоей внучке! — возмутился инор Альтхауз. — Неужели ты думаешь, что я негодяй?
— Дядя, успокойтесь, — положил ему на плечо руку Вальдемар. — Ваша супруга полагала, что у неё есть основания так считать. Вспомните, что она находилась под влиянием иноры Линден. С этим влиянием тоже что-то нечисто, похоже на ментальное воздействие.
— Ты думаешь? — серьёзно спросил инор Альтхауз. — Нужно будет непременно проверить.
— Манфред, дело вовсе не в этом, — умоляюще сказала бабушка, — не в том, что я тебе не доверяла, и даже не в тайниках. У меня было предчувствие, что Каролина должна была появиться в этом доме одна, без меня. Ты же меня знаешь, у меня просто так предчувствия не появляются…
— Я знаю, что ты мне дважды отказала.
Бабушка растерянно развела руками.
— Не поверишь, но оба раза у меня было чувство, что я поступаю неправильно, ни иначе ответить я не могла.
— Я же говорю, надо проверить на ментальное влияние, — повторил Вальдемар. — О Линденах — и старшем, и младшем — ходят нехорошие слухи.
— Похоже на попытку заранее устранить соперника, — внезапно выдала бабушка. — Роберт молод, красив и явно заинтересован в Каролине.
— Луиза, а не съездить ли нам всё-таки к менталисту? — предложил инор Альтхауз. — Мне кажется странным твоё желание восхвалять Линденов. С чего ты, скажи на милость, видишь в Роберте Линдене соперника для Вальдемара?
Бабушка надулась, а Вальдемар сказал:
— За обсуждением Линденов мы так и не посмотрели, что было в тайнике.
— Тогда уж в тайниках, — решилась я. — Здесь в кабинете, есть ещё один.
И сразу подошла к месту, где он должен был быть, и открыла, не встретив ни малейшего
— Почерк другой, — сказал Вальдемар. — Бумага выглядит старше.
— Это записки моего первого мужа, — уверенно определила бабушка.
Инор Альтхауз после этих слов необыкновенно заинтересовался вытащенными листами и начал их просматривать.
— Про него ты тоже скажешь, что он ограбил семейный тайник? — ехидно спросила я.
— Может, здесь написано, где лежат настоящие сокровища? — предположила бабушка, для которой покойный муж был непогрешим. Я его совсем не знала, но по воспоминаниям моей любимой родственницы он выглядел столь идеальным, что иной раз я вообще сомневалась, что дедушка существовал. — Фон Кёстнер не такой человек, чтобы грабить собственную семью.
— Интересно… — протянул инор Альтхауз. — Такое впечатление, что всё это — компрометирующие Линдена документы.
— Мужа Эмилии? — уточнила бабушка. — Тогда это вообще хлам, который не имеет значения. Он слишком давно умер. Лина, оставь всё там, не доставай. К чему нам эта ерунда?
— Почему ерунда? Вот, например, долговая расписка покойного Линдена. — Вальдемар держал в руках изрядно пожелтевшую бумагу. — На солидную сумму.
— По ней уже все исковые сроки прошли, — заметил инор Альтхауз. — А рассчитывать на то, что Линдены добровольно признают долги, не стоит.
— А ещё они поймут, что мы нашли бумаги фон Кёстнера, — сказал Вальдемар. — Вообще, интересная подборка документов и записей. Похоже, что Линден мог загреметь под стражу и что фон Кёстнер его шантажировал.
— Не может быть. Мой муж был порядочным человеком, — возмутилась бабушка. — Не хотите ли вы лорд, фон Штернберг, намекнуть, что я выхожу замуж за кого попало? Это оскорбительно для вашего дяди.
— Я намекаю, что за фон Кёстнера вы выходили не совсем добровольно, тётя Луиза.
— Он был прекрасным инором, — не согласилась бабушка.
— В чём заключалась его прекрасность?
Бабушка с ответом замялась, взяла под руку мужа и, словно получив желаемую поддержку, выпалила:
— Он был целителем.
— И?..
— И всё. Что вам ещё надо, чтобы убедиться в его порядочности? — высокомерно ответила она.
— Бабушка, отнюдь не все целители — образцы порядочности, — рассмеялась я. — Многие ставят свои интересы выше всего остального и нарушают закон. Например, в этом году был суд, где рассматривалось дело целителя, который намеренно вредил своему пациенту, находясь в преступном сговоре с родственниками, желающими побыстрее получить наследство. Нас всем факультетом на него водили, чтобы мы поняли, к чему приводят нарушения.