Фантастические создания (сборник)
Шрифт:
Все это произвело впечатление на Вулфа, но он упрямо покачал головой:
— Это тоже никакая не магия. Это… чревовещание!
— Ну вообще-то, если уж быть точным, это был уличный певец, который погиб во время теракта в Ирландии. Он был славным парнем, и я никогда не слышал голоса лучше, не считая того вечера в Дарджилинге, когда…
— Мошенник! — громко и воинственно сказал Вольф Вулф.
Озимандиас вновь взглянул на этот длинный указательный палец.
Он посмотрел на темные брови профессора, сходившиеся в прямую линию на переносице, поднял вялую руку своего
Волшебник сдавленно рассмеялся.
— И ты — ты! — насмехаешься над магией!
— А шо такого смешного в том, что именно я над ней насмехаюсь?
Озимандиас понизил голос:
— Потому, мой мохнатый друг, что ты… вервольф.
Ирландский мученик завел «Траллийскую розу», и двое смертных с готовностью присоединились к нему.
— Я… кто?!
— Вервольф. Оборотень.
— Но их не существует. Это любому дураку известно!
— Дуракам, — заметил Озимандиас, — известно много такого, о чем не догадываются мудрецы. Вервольфы существуют. Они всегда были и, скорее всего, всегда будут, — он говорил так спокойно и убедительно, словно о самых обыденных и привычных вещах, которые не требуют объяснений. — И есть три безошибочных внешних признака вервольфа: сходящиеся брови, длинный указательный палец и волосатые ладони. У тебя в наличии все три. И даже твое имя на это указывает. Фамилии не происходят из ниоткуда. У каждого Смита был в предках кузнец. Каждый Фишер происходит из семьи рыбаков. А твоя фамилия Вулф. То есть Волк.
Это звучало так уверенно и убедительно, что Вулф заколебался.
— Но вервольф — это человек, который превращается в волка. А я такого никогда не делал! Чесслово — никогда!
— Млекопитающее, — сказал Озимандиас, — это живородящее животное, которое кормит своих детенышей молоком. Девственница — млекопитающее, хотя она никого пока не рожала и не кормила. То, что ты никогда не превращался, не мешает тебе быть вервольфом по сути.
— Но вервольф… — Внезапно глаза Вулфа вспыхнули радостью. — Вервольф! Это же даже лучше агента ФБР! Теперь я покажу Глории! Я ей д-д-д-окажу!
— Что это ты имеешь в виду, приятель?
Вулф сполз со стула.
Он даже, кажется, протрезвел, охваченный гениальной идеей, и схватил коротышку за рукав:
— Пойдем! Найдем хорошее, спокойное место. И ты докажешь, что ты маг.
— Каким образом?
— Ты научишь меня обращаться!
Озимандиас прикончил свой джин-тоник и в нем утопил остатки сомнения и раскаяния.
— Что ж, коллега, — провозгласил он, — за дело!
Стоя у украшенного изящной резьбой алтаря Храма Темной Истины, профессор Оскар Фиринг не лишенной торжественности скороговоркой закончил молитву:
— И в эту Ночь всех ночей, именем черного света, горящего во тьме, мы возносим свою благодарность! — Он закрыл старинную книгу в кожаном переплете и повернул одухотворенное лицо к прихожанам: — Кто желает воздать свою благодарность Князю Тьмы?
Упитанная вдова поднялась на ноги.
— Я воздаю благодарность! —
За алтарем электрик проверил выключатели и с отвращением сплюнул:
— Насекомые! Все до последнего! Тьфу!
Его собеседник, сражающийся в этот момент с гротескным костюмом какого-то чудища, замер и пожал плечами:
— Они хорошо платят. Что с того, что они насекомые?
Высокий худой пожилой прихожанин неуверенно поднялся на ноги.
— Я воздаю благодарность! — закричал он. — Я воздаю благодарность Князю Тьмы за то, что закончил свой величайший труд. Защитная сетка против магнитных мин испытана, и испытания прошли успешно — во славу нашей страны, науки и Бога!
— Псих, — пробормотал электрик.
Человек в костюме с любопытством выглянул из-за алтаря:
— Чертов псих! Это профессор Чизвик с кафедры физики. Удивительно, что такой человек повелся на эту ерунду! Ты только послушай его: он уверяет, что правительство планирует установку этой его идиотской сетки. Знаешь, готов поспорить — эти, которые вечно все вынюхивают, папарацци, здесь нашли бы чем поживиться.
Когда прихожане закончили воздавать свою благодарность, в храме наступила абсолютная тишина.
Профессор Фиринг тихо и внушительно заговорил:
— Мои дорогие братья во тьме, сегодня тридцатое апреля — ночь, священная для всей церкви из-за мученицы, миссионерки святой Вальпургии. А для нас эта ночь особенная по другим, более глубоким причинам. Именно сегодня ночью — и только сегодня ночью! — мы можем напрямую передать свою благодарность самому Князю Тьмы. Не похотливой оргией и непристойностями, как в Средние века, когда люди имели неправильные и недостойные представления о его желаниях, но восхвалением, молитвой и глубокой, темной радостью, уходящей корнями своими во Тьму.
— Ну, держитесь, крошки, — сказал мужчина в костюме. — Вот и мой выход.
— Eka! — проревел Фиринг. — Dva tri chatur! Pancha! Sapta! Ashta nava dasha ekadasha!
Он сделал паузу.
Всегда существовала опасность, что на службе окажется какой-то ученый из университетского городка, достаточно разбирающийся в лигвистике, чтобы понять, что эта молитва, даром что произнесенная на совершенном санскрите, состоит просто из цифр — от одного до одиннадцати.
Но никто не пикнул, и он перешел на латынь, более подходящую к случаю:
— Per vota nostra ipse nunc surgat nobis dicatus Baal Zebub!
— Baal Zebub! — хором повторили прихожане.
— Ку, — сказал электрик и нажал на выключатель.
Свет помигал и выключился.
Потом последовала вспышка — и внезапно из темноты послышался резкий лай, скулеж, полный боли, затем чересчур затянувшийся торжествующий вой.
Затем загорелся тусклый синий свет, и электрик с изумлением увидел, что его напарник, наряженный в костюм, трясет раненой рукой.