Фантастика 1963
Шрифт:
И нынче вечером по всей планете вспыхнет в городах праздничная иллюминация… Эх, в Москву бы перенестись вечерком!..
Дело сделано, можно уходить. За четыре часа можно не только дойти на катере до “Фукуока-мару”, но и чайку попить у Али-Овсада.
Кравцов медлит. Он поднимает щиток гермошлема, чтобы проверить на слух, работает ли часовой механизм. Джим тоже откидывает щиток. Горячий воздух жжет им лица.
Тик, тик, тик…
Четко, деловито отсчитывает секунды часовой механизм на краю огромной безлюдной
— Ладно, пошли, Джим.
И вдруг в тиканье часового механизма вторгается новый звук. Это тоже тиканье, но оно не совпадает с первым. Потише, быстрее, с легким музыкальным звоном…
Никто никогда не узнал, почему сам собой включился таймер взрывателя атомной бомбы. Он должен был включиться через четыре часа, при ударе платформы о черный столб. Но сейчас…
Кравцов оторопело смотрит на Паркинсона. Тот пятится тихонько, губы у него прыгают, в глазах ужас…
Семь минут! Только семь минут — и заряд взрывчатки с силой вобьет друг в друга два куска плутония. Яростная вспышка энергии разнесет плот, а вместе с ним установку…
А черный столб — в двухстах пятидесяти метрах отсюда, — быть может, даже не пострадает. Взрыв не возьмет его: бомба должна быть вплотную к нему!
Данн-данн-данн…
Тиканье таймера впивается в мозг.
Разобрать механизм, остановить?.. За семь минут? Чепуха…
Бежать, броситься вниз, к катеру? Не успеем отойти на безопасное расстояние…
Нет спасения. Нет спасения.
Что будут делать люди потом, без нас, без плота?
Строить новый плот, новую установку… Но космические лучи не станут ждать…
Нет!
НЕТ!
Сколько уже прошло? Полминуты?
Данн-данн…
Кравцов срывается с места. Он упирается руками в задний борт платформы.
— А ну, Джим, быстро!
Руки Джима рядом. Они пытаются сдвинуть тяжелую платформу, она не поддается, еще, еще…
— Взяли… — хрипит Кравцов. — Взяли! Пошла!
Сдвинулась платформа и пошла по рельсам, пошла. Они бегут, упираясь в нее руками. Быстрее!
Нечем дышать. Воздух режет горло огнем, они не успели опустить щитки…
Платформа разогналась, ее уже притягивает столб, еще немного — и она побежит сама, и столб подхватит ее и понесет вверх, вверх, со скоростью почти девять километров в минуту… Перед глазами Кравцова циферблат таймера. Потеряно только две минуты. Она успеет. Она рванет на высоте! Пусть не шестьдесят километров, пусть на сорокакилометровой…
“Ни черта с нами не будет, закроем лица, ничком на палубу… Взрыв горизонтально направленный, на большой высоте…
Радиация? У нас герметичные скафандры, и у людей на катере тоже.
Ни черта! Разогнать ее только… А ну, еще!
Не хочу умирать…”
Сдавленный голос Джима:
— Хватит… Сама пойдет…
— Еще немного! Взяли!
Безумный бег! Джим спотыкается о торчащую
— Стоп! — орет он, задыхаясь.
Но Кравцов бежит и бежит…
— Александр! Остановись!
Что с ним?.. Почему он…
Страшная мысль пронизывает Джима.
— А-а-а-а…
Он исступленно колотит здоровой рукой по рельсу, ползет, остановившимися глазами смотрит на удаляющийся скафандр Кравцова.
Кравцов уже не бежит за платформой. Платформа притянула его к себе, он не может оторваться, отскочить, ноги его бессильно волочатся по палубе…
Горизонтальное падение… Все равно, что летишь в пропасть…
— Алекса-а-а-а…
Спазма сжимает горло Джима.
Платформа в облаке пара у подножья столба.
Мелькнул серо-голубой скафандр. Глухой удар.
Джим закрывает обожженные глаза.
Вдруг — мысль о людях. О тех, что на катере.
Джим вскакивает и бежит, задыхаясь, к краю плота.
Перегнувшись через поручни, он беззвучно открывает и закрывает рот, крика не получается — не отдышаться.
Японцы-матросы на катере замечают его. Смотрят, задрав головы.
— Все вниз! — вырывается, наконец, у Джима. — Под палубу! Задраить люк! Закрыть шлемы! Лицом вниз!
Забегали там, внизу.
Джим рывком отваливает крышку палубного люка. Замычав от пронзительной боли в руке, прыгает в люк. Тьма и духота.
Он захлопывает крышку.
И тут плот содрогнулся. Протяжный-протяжный, басовитый, далекий, доносится гул взрыва.
Приспущены флаги на судах флотилии.
Салон “Фукуока-мару” залит ярким электрическим светом. Здесь собрались все знакомые нам герои этого повествования.
Нет только Уилла и Нормы Хэмптон. Должно быть, они сидят в своей каюте.
Нет Джима Паркинсона. Когда полыхнуло в небе и прогрохотал взрыв, к плоту направилось посыльное судно с инженерами-атомниками и командой добровольцев на борту. Они нашли в крошечной каютке катера трех испуганных японских матросов, которые знали лишь то, что перед взрывом наверху появился человек в скафандре и крикнул им слова предостережения. Добровольцы в защитных костюмах поднялись наверх и обшарили всю палубу плота.
Счетчики Гейгера, подвешенные к их скафандрам, показывали не такой уж сильный уровень радиации.
Они искали несколько часов и уже отчаялись найти Кравцова и Паркинсона, как вдруг доброволец Чулков, откинув крышку одного из палубных люков и посветив фонариком, увидел человека в скафандре.
Паркинсон лежал в глубоком обмороке. Он очнулся на обратном пути, в каюте посыльного судна, но не сказал ни слова, и глаза его были безумны. Только в лазарете на “Фукуока-мару” Джим немного оправился от потрясения и припомнил, что произошло. И тогда поиски Кравцова были прекращены.