Фантастика 1966. Выпуск 2

Войскунский Евгений Львович

Но опять-таки выражение лица… И поза! Колин, как это тебе раньше не приходило в голову? Вот как, оказывается, это выглядит со стороны! Не удивительно, что после этого мальчишка прямо-таки не мог поступить иначе. Он просто обязан был доказать, что справится с хронокаром, что здесь, в глубоком минусе, он оказался не благодаря недоразумению…

Он не справился. Но не я ли спровоцировал его на это?

Ведь если бы я то же самое сказал по-другому… если бы я не держался столь презрительно, всем видом не дал бы ему понять, что считаю его

абсолютно лишним здесь… кто знает, может быть, ничего бы и не произошло?

Юра не вывел бы из строя хронокар. Арвэ с машиной не бросался бы в самое пекло. Все было бы в порядке, и ты сам сейчас не сидел бы в запрещенном времени, готовясь к смерти. Вот что было бы, если бы ты…

Да нет, это все бред. Несовершенная техника прошлого искажает. Она приписывает мне то, чего на самом деле не было.

Здесь все показано не так.

Брось, сказал Колин себе. Всё так. И виноват именно ты, и никто другой. Во всем виноват ты. С начала до конца. Ты виноват. Из-за тебя люди оказались в таком положении. Под угрозой гибели. И ты не имеешь ровно никакого права надеяться на то, что их спасет кто-то другой.

Ты не имеешь права умереть — это было бы подлостью.

Колин слабо усмехнулся. Новый философский аспект: смерть как подлость. Такого, кажется, еще не было.

Вот так наши предки! Ткнули носом. На этом странном экранчике показали тебе, чего ты стоишь…

И тут же он почувствовал, как начинают дрожать руки.

Этот Третий не предок. Он из плюс-времени. Из будущего.

И кажется, из достаточно отдаленного будущего. Значит…Значит, в нем и заключается спасение. Он спасет и тебя и всех остальных. Не для этого ли он и явился сюда?

Колин резко поднялся с кресла. Близкий костер за прозрачным куполом мгновенно отпрянул вдаль, стена сосен выросла перед ним, и людей не стало видно. В последний момент Колину показалось, что Третий поднял глаза и взглянул в ту сторону, где находилась эта его машина (но ведь он не мог видеть ее сквозь чащу? Или мог? Мало ли на что способны потомки…), и в глазах этих блеснуло пламя костра. Но стенки купола уже потеряли прозрачность и в одном месте послушно растворились.

Он соскочил на землю. Машина чуть качнулась.

Он взглянул на часы. Затем порывистым движением поднес их ближе к глазам. Стрелка секундомера бодро кружила по циферблату. Идут. Но как же могло получиться, что по своим часам он провел в машине всего лишь одну минуту? Они растягивают время, как резину, эти потомки!

Колин остановился у костра и взглянул прямо в глаза Третьему. В глазах этих действительно было пламя. Люди смотрели друг на друга, и Колин почувствовал, как ветры в его душе утихают и поднявшиеся было слова оседают на дно.

— Я понял, кто вы, — медленно произнес он.

— Хорошо, — мягко ответил Третий. — Но ведь главное было не в этом. Главное было, чтобы вы поняли, кто вы.

— Я был в вашей машине.

— Я знаю. — Третий улыбнулся, но улыбка не была обидной. — Так и должно

было случиться. Значит, теперь вы знаете о себе намного больше. И сейчас можно сказать, что мы встретились по-настоящему. Садитесь к огню. Что может быть лучше такой встречи?

— Я многого не понял у вас…

— Это естественно, — сказал Третий. — Между вами и нашим собеседником — хозяином этого времени — целая эпоха; но нас с вами разделяет время куда большее. Но это не страшно, важно ведь не то, что вы поймете у нас, важно, чтобы все мы понимали те вещи, которые человек должен понимать во все эпохи.

“У него странное произношение, — подумал Колин. — Не такое, как у меня, но и предок говорит иначе. Вон как сейчас слушает этот предок: боится моргнуть, чтобы не пропустить чего. И все же сейчас не время для нравоучений. Надо спасать людей. Способен ли этот приезжий из будущего на такой шаг? Или, может быть, они там только наблюдают?” — Вы пришли помочь нам? — спросил он прямо.

— Вообще потомки не должны спасать предков, — задумчиво произнес Третий. — Скорее, наоборот; во всяком случае, так было всегда. Нет, я просто присел к вашему костру. Разве нам не о чем поговорить?

— Да, — сказал Колин, — возможно, поговорить и есть о чем. Но я, к сожалению, не смогу участвовать. Мне пора.

— Мы тут наладили машину, — сказал предок. — Я думаю, что она дойдет.

— Но вы-то, — сказал Третий, обращаясь к Колину, — вы-то знаете, что машина не выдержит.

— Иного выхода у меня нет, — сухо ответил Колин. — Я должен использовать все возможности. Что мне еще остается?

— Что остается? Вот костер. Остается посидеть и поговорить.

— И это единственное, чем вы можете помочь мне? Мне и всем остальным? Немного…

— Мы еще и не начинали разговора, — сказал Третий, — а ведь какую-то помощь вы уже получили.

“Вот на что он намекает, — подумал Колин. — Да, побывав в его машине, я понял, что умирать не имею права”.

Он взглянул на свою машину. Помочь мне — значит помочь хронокару. Но никакие ухищрения мысли не могут из ничего создать новый рест. Впрочем, может быть…

— Слушайте! — воскликнул Колин. — Но ведь мы можем поговорить и у вас в машине!

— Идя на выручку вашим друзьям? — спросил Третий. — Но это будет означать лишь, что спасете их не вы… Кроме того, я, как и вы, не имею на это права.

— Хорошо, — надменно сказал Колин. — Вы не имеете. Но я имею. И я возьму вашу машину…

— Нет, вам даже не сдвинуть ее ни на секунду. Мы ведь используем совсем другие принципы: вы проламываете время, мы его расщепляем… Нет, спасение не в этом.

— Откуда вам знать? У вас вряд ли случается такое…

— Такое случается везде, где есть поиск. У вас и у нас, а у предков наших случалось куда чаще.

Предок молча наклонил голову.

— Тем обиднее нам. Ну и мы нередко ставим результаты нашей работы выше себя самих. Хотя, может быть, это и неправильно…..