Фантастика 1966. Выпуск 2
Шрифт:
В этот день я в первый раз не пошел на тренировку.
А потом наступил вечер, я не буду о нем рассказывать — вечер с Евой, а потом еще много таких же вечеров.
Она иногда приходила на стадион, когда играл я, в эти дни я играл еще хуже.
— Милый, — как-то осторожно сказала Ева, — а не лучше ли тебе бросить все это и заняться чем-нибудь другим?
Бросить! Футбол мне давал возможность жить, а что будет, когда Гвидо выгонит меня из команды?
Еве я тогда ничего не сказал. Мы твердо решили пожениться, а над остальным не хотелось думать.
Утром я пошел на тренировку.
— Не раздевайся, — сказал он. — Мне нужно с тобой поговорить.
Я шел за ним и думал, что все кончено и завтра мне придется на этом же стадионе продавать программы матчей или разносить сигареты и воду.
— Слушай, — сказал Гвидо, когда мы отошли от раздевалки, где нас могли услышать. — У тебя, наверное, было время заметить, что я к тебе хорошо отношусь? Ага. Ну так вот, я сделал все что мог, но не моя вина, что из тебя футболиста не получилось и не получится, что бы ты ни делал.
Я сказал, что все правильно, и встал, чтобы уйти. Мне было неприятно оставаться в этом зале — я еще помнил, с какими надеждами я пришел сюда в первый раз.
— Подожди, — остановил меня Гвидо. — Я неспроста упомянул о том, что хорошо отношусь к тебе. Футболиста из тебя не получилось — это верно, но надо подумать и о том, на что ты будешь жить. У тебя есть деньги?
Я засмеялся.
— Вчера ко мне приходил один человек. Я его знаю — он ученый. Я видел книги, которые он написал, — какие-то исследования мозга. Он сказал, что давно наблюдает за тобой, и спросил, что я о тебе думаю как тренер. Я ему сказал то же, что и тебе: что у тебя самые лучшие данные для футболиста, какие только я видел, и что ты никогда не станешь футболистом — ты бездарен. Ты извини, что я говорил так резко, но у нас был деловой разговор. Он сказал, что ты ему нужен, для чего, он не объяснял, и что он будет платить тебе в два раза больше, чем ты получаешь у меня. По-моему, над этим стоит подумать. Он оставил мне адрес.
Вечером я отправился к этому человеку… Пошел с Евой.
Мы подошли к небольшому двухэтажному особняку на одной из отдаленных от центра тихих улиц. Ева осталась ждать меня в сквере напротив. Я шел, не веря, что из этой затеи получится что-нибудь путное. На звонок мне отворил дверь старик слуга. В руках он держал садовые ножницы. Он стоял в дверях и вопросительно смотрел на меня. Тогда я, конечно, не мог знать, что отныне наши судьбы — этого старика и моя — неразрывно связаны.
Он провел меня в кабинет своего хозяина. Я сказал “кабинет”, но скорее это была лаборатория. В огромной светлой комнате рядами стояли клетки, а в клетках возились крысы.
Мне стало как-то не по себе, и я даже не сразу заметил человека, который что-то делал в углу.
Я подошел к нему, это был человек лет пятидесяти, с седыми, аккуратно причесанными на пробор волосами. На нем был хорошо сшитый костюм и модный галстук. А!.. Костюм, галстук, волосы… тогда я видел только его глаза. Острый, пронзительный взгляд его глаз как будто проникал в душу.
Я сказал, что я Санто ди Чавес и пришел, потому что меня послал тренер.
— Знаю, — не дослушав, перебил он. — Садитесь. Я вас много раз видел в игре и на тренировках.
Я сказал — тогда я еще не очень хорошо знал этого человека, — что никому не позволяю разговаривать с собой таким тоном.
Он засмеялся.
— Ты самолюбив, мальчик, — сказал он. — Но это не имеет никакого значения. Итак, перейдем к делу. Солеквани тебе говорил, сколько я тебе буду платить? Тебя это устраивает? Хорошо… Возможно, впоследствии ты будешь получать еще больше. Но одно условие. Ты не будешь задавать никаких вопросов. Все, что я найду нужным, я тебе расскажу сам! Да! Еще. От того, что здесь будет происходить, тебе никакого вреда не будет.
Я спросил у него, за что же я буду получать деньги и что я должен делать.
— Ничего, — успокоил меня он. — Ровным счетом ничего. Считай, что ты подопытная собака, крыса, что ты мне нужен для опыта.
Я спросил, для какого опыта.
— Я хочу сделать из тебя великого футболиста, — сказал он.
Он посмотрел на меня, ожидая, что я скажу. А мне нечего было сказать. Все происходящее казалось мне сном. Я машинально сунул в карман деньги, которые он протянул мне. Мои деньги за месяц вперед.
— А теперь начнем, — сказал он. — По ходу дела я тебе все объясню.
Он отошел в тот угол, где, как мне казалось, стоял радиоприемник, и снова включил его.
— Как по-твоему, — спросил он, — крысам отсюда видно, что делается в коридоре?
Я сказал, что нет. Крысы и вправду не могли видеть коридора. Лаборатория отделялась от него крошечной прихожей.
— Встань в прихожей, — сказал он мне, — и выгляни в коридор.
Я повиновался и увидел в дальнем углу коридора стеклянную клетку, в которой сидел большой пушистый кот.
В то же мгновение в лаборатории раздался писк и топот маленьких лапок. Крысы в ужасе метались по клеткам, опрокидывая друг друга.
Он с удовольствием потирал руки.
— Войди в лабораторию, — сказал он.
Я вошел.
Беготня в клетках сразу прекратилась.
— Выйди в прихожую.
Я вышел, и снова в клетках началось столпотворение, которое прекратилось только тогда, когда я вошел в лабораторию.
— Ты понял? — нетерпеливо спросил он меня.
Я стоял, окончательно сбитый с толку.
— Нет, ничего не понял. Почему эти твари начинают метаться по клетке, стоит мне выйти в прихожую?
— Он не понял! Ты не понял, отчего они беснуются? Да оттого, что они увидели этого кота твоими глазами. Все, что сейчас видишь ты, видят и они. Зрительный центр твоего мозга излучает радиоволны, которые принимаются их центрами. Между тобой и крысами радиосвязь Теперь ты понял? Нет? Попытаюсь тебе объяснить. С тобой случалось, — спросил он, такое?.. Например, тебе хочется запеть какую-нибудь песенку, а в это время ее начинает насвистывать или напевать кто-нибудь находящийся неподалеку? Причем нельзя объяснить это чистой случайностью, потому что иногда вспоминаешь что-нибудь совершенно немодное в это время.