Фантастика 1988-1989
Шрифт:
— Перенесете меня в одну из сказок Шехерезады? — невольно улыбнулся я в ответ.
— А ведь это идея: путешествие на Восток, — хлопнул он себя по колену.
…Не помню, как я заснул, но сон пришел мгновенный. Будто неимоверно жгуче палило солнце. Вокруг, до самого горизонта, стелились пески. Местами будто снег лежал и блестел на солнце. Но ясно было, что это соль выступила на поверхности огромных размеров жаровни. Я — вот чудо-то — сидел между горбами верблюда. Сидеть с непривычки было крайне неудобно.
Я повернул голову вправо, и мне
Романтический герой де Сент-Экзюпери был куда выдержанней. Сколько часов он продержался в пустыне, прежде чем был подобран случайным караваном? Впрочем, зачем это во сне вспоминать происшествие, описанное Экзюпери? Странный, очень странный сон. И как по-настоящему неимоверно хочется пить! Я чувствую толчок и вижу, как справа тянется рука с флягой. Хватаю ее, судорожно сжимаю пальцами горлышко и тяну к ссохшимся губам. Пью в расчете на бездонность посудины. А напившись, бросаю фляжку прямо в песок, так как понимаю: потеря во сне — вовсе не потеря.
— Что вы делаете? — слышу в тот же миг знакомый голос моего попутчика. — Это же безрассудно, выливать в пустыне воду!
— Безрассудно? — отвечаю ему с беспечным смехом. — А разве есть такое понятие во сне? Вот вам, смотрите.
Словно с вышки в реку прыгаю я с верблюда в песок. Но нет почему-то легкости парения. Напротив, я ощущаю боль ушиба. Самую реальную боль. Дотрагиваюсь пальцами до пепельно-серого растения, неведомо как укоренившегося в зыбкой подвижной среде. Тащу его на себя и вскрикиваю от неожиданной боли: десятки иголочек впиваются в мою ладонь. Машинально сжимаю кулак и вместе с растением прячу его в кармане брюк.
Да что же это такое: никогда прежде не было во сне такого острого и продолжительного ощущения боли! Внезапно слышу совсем новый звук. Что-то мелькает в нескольких шагах — впереди узкая невзрачная веревочка.
— Назад! — врывается в мои уши крик навязчивого попутчика. — Это змея. Быстро к верблюду!
И вновь в ответ я беспечно смеюсь и без промедления делаю шаг навстречу совсем не опасной мне опасности. Я отчетливо вижу, как в воздухе что-то мелькает, неожиданно пугаюсь и так же неожиданно просыпаюсь.
Качался, качался вагон да и укачал, как видно, меня. А все потому, что еле тянется, — в быстро идущей электричке заснуть трудно. А сон такой впервые вижу. И, главное, все как наяву помню, до самой мелочи.
Но где же мой попутчик? Нет, не сошел еще. Сидит где сидел и почему-то тяжело дышит. Вскидываю на него глаза: «Что с вами?»
— Что со мной? — в громко произнесенных словах звучат гневные нотки. — Со мной-то ничего. А вот вы неслух. И чуть-чуть не
Вот тебе раз! Неужели сон продолжается? Мне известно по собственному опыту, что бывает сон во сне. Будто просыпаешься, а на самом деле видишь новый сон.
— Ну что же вы молчите? — еще больше раздражается попутчик. Он нервно дернул ногой и нечаянно задел меня носком ботинка.
Я поморщился, и тут окончательно до меня дошло, что это уже не сон. Но тогда откуда он знает про то, что я только что видел? Не могло ему присниться то же самое, если он также спал.
— Откуда вы знаете про то, что вы мне кричали?
— Здравствуйте! Это я вас предупреждал и не знал, о чем! А вы тоже хороши, должен вам прямо высказать! В незнакомой местности без всякой опаски с верблюда прямо в песок…
Верблюда я уже вынести не мог.
— Так вы, оказывается, гипнотизер! — теперь уже я возмущался. Навязали мне без моего согласия нелепое путешествие. Слишком много на себя берете.
— Ну вот, — усмехнулся попутчик. — Вы же сами, не поверив в мои возможности, хотели испытать меня. По вашему собственному желанию побывали мы на Востоке.
— Вы все-таки надеетесь заставить меня поверить… — Я не закончил фразы, так как ощутил ноющую боль в руке, которую, видно, во сне сунул в карман и все еще продолжал сидеть в неудобной позе. Я освободил руку и поднес к глазам. В ладони было зажато какое-то растение. Сквозь пальцы струйкой сыпался песок.
— Ага, — торжествующе воскликнул попутчик, — значит, вы прихватили с собой сувенир. Вот вам самое убедительное доказательство того, что мы с вами только что переправлялись на верблюдах через пустыню. И если бы не ваше безрассудное поведение, то и теперь находились бы там же.
— Вы хотите сказать, что все было взаправду? — невольно вырвалось у меня. — Да как же так?
— По щучьему велению, по моему хотению, — совершенно спокойно ответил попутчик, — и еще потому, что вы раззадорили меня, не поверив моему рассказу.
Я и теперь, вытаскивая колючки из пораненной ладони, не мог верить. Ведь я сознавал, что такого просто не может быть. Вполне возможен обман слуха, обман зрения. То есть органы чувств могли обмануться, но мозг провести невозможно. Его не стронешь с незыблемого фундамента знаний. Да, знаний, на которые он прежде всего опирается.
Освобожденная от колючек ладонь сильно саднила, и я стал махать ею в воздухе, как это делают при ожоге. Мой попутчик некоторое время наблюдал за этими довольно нелепыми взмахами и, будто вспоминая что-то, сказал:
— Да, а ведь мне ничего не стоит вам помочь. Давайте-ка обработаем йодом.
В то же мгновение моя ладонь окрасилась в коричневый цвет, и я замахал ею еще энергичней — так сильно защипало.
— Опять я все усложнил, — сокрушенно покачал головой попутчик. Ну, потерпите секунду. — И в самом деле, тут же ладонь моя приобрела прежний цвет, и царапины на ней будто не бывало.