Фантастика 2008
Шрифт:
Не тут-то было.
— В штыки их, ребята! — заревел я и, вцепившись в рукоятку обеими руками, потянул нож на себя, совершая лезвием пилящие движения.
Инопланетный хитин трещал и расползался. Ленточное тело твари билось и скручивалось за броневым слоем уплотнившегося воздуха. Я рвал нож на себя и орал с веселой яростью победителя. Наконец голова червя развалилась пополам, изнутри хлынул поток прозрачной жидкости, но я уже успел откатиться в сторону.
Слондатики мои не подкачали. Комар и Махмуд разделали своих противников как свиней, любо-дорого посмотреть. Молоканов, потомственный крестьянин, лёжа на боку, деловито отделял голову червя от слабо вздрагивающего тела. Не повезло одному Косиевичу. И не повезло
Приподнявшись на кончиках пальцев и носках ботинок, я как ящерица метнулся на помощь. Не успел совсем чуть-чуть. В два сильнейших рывка червь утянул сержанта к себе и быстро заскользил прочь. Косиевич свисал из красной пасти будто кукла, подошвы берцев скользили по поверхности незримого «потолка». Отрицательно направленное тяготение на человека явно не действовало.
Из виду они скрылись за считанные секунды.
— Отделение, слушай приказ. Вводная меняется, — жёстко сказал я, придя в себя. — Никаких, к хренам, «языков». Всех под нож.
— Ну, один-то язык у нас есть, — сообщил Молох, запихивая в ранец отрезанную и обмотанную полиэтиленовой плёнкой голову «гурии». — Тут он, поди-ка, найдётся.
Несколько минут спустя мы нашли то, что осталось от младшего сержанта Косиевича. Удивить безголовый труп уже никого не мог.
Хоронить прах товарища не стали, просто забросали ветками. Также, как давеча покойных исследователей НЛО.
Впереди вздымался аккуратный, полностью-свободный от сосен пригорок.
Высотой он был навскидку метров двенадцать — пятнадцать, диаметр основания под сотню. По склонам тянулись длинные мосты перезревших маслят. Сбоку от вершины рос разлапистый куст «волчьей ягоды», обильно забрызганный капельками рыжих и жёлтых плодов. Ничего, хотя бы отдалённо сходного с инопланетным кораблём, на этой возвышенности не было. Я открыл планшетку, сверился с картой. Если карта не врала, этот бугорок и являлся точкой «максимальной активности».
— Добрались. Нам наверх, — сказал я.
— Упрёмся, — безразлично заметил Комар.
— Вряд ли. По-моему, «потолок» повторяет все изгибы рельефа. Короче, так. Перекурите пять минут, я постерегу. Потом двинемся.
Невидимая плоскость и впрямь точно следовала рельефу. И через метр, и через два никто из нас не уткнулся в неё головой, зато над спинами она оставалась на прежнем расстоянии. Определялось это легко, достаточно было чуть приподнять зад.
Мы карабкались на пригорок, давя грибы, и — странный факт! — практически не ощущали, что ползём в гору. Скорее наоборот, нас как бы слегка подталкивало к вершине. Сначала я думал, что это адреналин фокусничает, а когда опомнился и заорал «тормози!», было уже поздно. Неодолимая сила поволокла так, будто не вверх мы двигались, а вниз. По крутому, мало не отвесному склону. Мелькнула мысль о воронке гигантского муравьиного льва — и я ухнул в какую-то яму.
Полёт был недолог, приземление не мягко. Точно на голову мне свалился Молох, отчего я на некоторое время потерял способность анализировать обстановку. А когда очухался, пожалел, что не вырубился насовсем.
Мы находились в обширном (как раз с предательский холмик) округлом помещении, строгом до аскетизма. Снизу — лесной дерн, вырезанный вместе с травинками, хвоинками, вездесущими маслятами и даже муравейником. Такие же дерновые стены. Примерно посередине помещения в десятке сантиметров над полом парила овальная плита, испещренная, будто сито, крошечными отверстиями. Вверху, как повелось, туманная светящаяся плоскость. Принцип горизонтального расслоения пространства
А из тумана, едва не касаясь алыми рылами пола, свисали гроздья «гурий». Десятки тварей. Все они были абсолютно недвижимы, но ощущалось — живы. Наготове. Ждут лишь сигнала, чтобы навалиться скопом, откусить нам головы, пожрать мышцы и внутренности и высосать кальций из костей.
Сигнала почему-то не было.
Я медленно вытянул из чехла нож.
Черви оставались неподвижными.
— Работаем, бойцы, — скомандовал я и пополз к ближайшей твари.
Ну и грязная же это профессия — мясник.
К тому времени, когда большая часть «гурий» была уничтожена, я накушался разделочных работ досыта, Я был с головы до ног залит пахнущей глиной секрецией. Или лимфой. Да без разницы. Подозреваю, этот запах долго ещё будет вызывать у меня тошнотные спазмы.
Приказав слонам побыстрее заканчивать, сам направился к дырчатой плите. Видимо, это и была пресловутая летающая посудина. Размером она была с обеденный стол из солдатской столовой, толщиной чуть больше полуметра. Она висела в воздухе надёжно, не сдвинешь — и из-за множества отверстий неправильной формы походила на губку или кусок пемзы. Только поверхность не шершавая, а гладкая, будто покрытая тефлоном. Изнутри слабо веяло теплом. Дыхание? Вентиляция? Выхлоп? Я совсем было решился поковырять плиту ножом, когда меня окликнул Молоканов:
— Товарищ старший лейтенант, давайте сюда. Скорее! Тут, блин, такое…
«Такое» было — глист. Ну, глист и глист. Казалось бы, чего с ним церемониться? Нож в основание головы, где шкура помягче, провернул на треть оборота для надёжности, и готово. Однако эта тварь заметно отличалась от прочих. Мерзкое её рыло являлось безобразной карикатурой на лицо младшего сержанта Косиевича.
— Серёга, — бормотал пораженный Молох. — Это же Серега, блин. Что же получается, товарищ старший лейтенант, они все — люди?
— Похоже, что так, — просипел я. Во рту вдруг почему-то пересохло.
В этот момент чешуйки и крючочки на морде бывшего сержанта пришли в движение. А потом одна из сочащихся слизью бородавок лопнула, приоткрыв вполне человеческий глаз.
То, что случилось дальше, трудно назвать разговором. Всё больше превращающийся в ленточного червя Косиевич хрипел, скрипел и перхал, силясь продавить сквозь своё нечеловеческое горло понятные человеку звуки. Поведать нам хотя бы часть знания, которое уже возникло в его трансформирующихся мозгах.
Понять его можно было с пятого на десятое. И далеко не факт, что понимали мы его верно.
Это была колонизация. Никакое не вторжение, не война, а мирный поступательный процесс взаимопроникновения культур. Та дырчатая штуковина, что плавала неподалеку, являлась автоматическим зондом, призванным подготовить земную цивилизацию к встрече с вселенским разумом. Прежде всего запустить процесс раскатки пространства на пласты. Обратить объём в плоскость; ясно вам, гордые последователи Галилея? Сейчас этим процессом управляет зонд, но скоро наступит резонанс с гравитационным полем Земли, и вот тогда караул. Скорость роста зоны будет исчисляться экспоненциальной зависимостью, тектонические подвижки достигнут пиковых значений, и поверхность планеты разутюжит так, что любо-дорого. Нужно это, чтобы упорядочить человеческое общество, расслоив по кастам и разделив по ранжиру. Как пирог. Внизу, придавленные и уложенные мордой в грязь, дабы понимали свою цену, аборигены. Выше — те же аборигены, но модифицированные. «Гурии», способные к частичному контакту с высшей расой. Слой для них чуть пообъёмнее, свободы побольше, но тоже не досыта. И наконец, наверху, вольные как ангелы, высшие существа. Бесконечно мудрые и бесконечно милосердные. Прибытие их ожидается позднее, когда зонд пошлёт сигнал, что «пирог» полностью готов к употреблению.