"Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Через какое-то время к ней подскакали Елейка с Невой и перепуганными глазами уставились на лежащую на траве Зорьку, расплывшуюся в улыбке полного блаженства.
— Всё девки, кончено, — тихо сказала она, похоже и не думая подниматься.
— А что с пацанами делать? — тут же спросила Нева.
— Берите в полон. Вяжите их хоть за яйца и тащите к нам в лагерь на расплод.
Девки тут же рванули обратно, и Зорька услышала, как удаляющаяся Елейка орала во всю глотку своим подругам:
— Матёрая велела их за яйца вязать и тащить в лагерь плодиться.
— Вот дуры, — растягиваясь в улыбке и закрывая глаза, пробубнила себе под нос Зорька и схватив себя обоими руками за окаменевшие груди, с грустью продолжила, — вот же сволота, опять доиться пора…
Эпилог
Удушье.
О, жажда. Болотная вода, насквозь пропитанная гнилью вода убийца, мертвечины жидкость бурлит, киша холодным, тухлым газом. Урочище заразы, яда и отравы. Здесь умирает всё, кому знакомо чувство жажды. Обречены мы пить, но что попало пить, не можем. Так было есть и будет. Начало водное мы пьём и тем живём.
Как странно видеть на краю болота еле приметный проблеск чистых вод. Там из земли бьёт ключ, родник всего живого и чистая вода, младым, игривым змеем бежит в густую тень лесов в себя вбирая ароматы леса. Как странно: гиблое болото и душит жизнь, но жизнь и порождает. И этот лес, который водный змей украдкой проползает, кореньями пьёт воду из него. И сам живёт и воздух чистый порождает, даёт возможность жить всему другому.
Вот где-то далеко, из дальних из лесов, всплывая в мареве благоуханном, огонь небесный диском золотым все заливая светом лучезарным и пробуждая краски ото сна и черно-белый мир ночи меняя, вдруг заиграл, как радуга, искрясь осеннею листвой деревьев величавых. Огонь небес пронизывая теплотой и светом, залил собою всё вокруг. Сошлись в единый мир начала три, что порождают жизнь любую: земля и воздух, окроплённые водой. Их воедино замешал огонь небес. Звезда, что управляет хором разновидной жизни. В пространстве космоса холодном. Она как дирижёр по партитуре слагает разное в единый хор и порождает область жизни. Притом любой, не только нашей. А композитор — Абсолют в извечном поиске творит, стирает, вновь творит…
Над лесом солнце поднималось и начинался новый день. Биологическая жизнь земли всегда в движении активном и вечный двигатель её обыкновенный голод. И обитатели лесные пробуждаясь друг друга начинают пожирать… О, голод, заставляющий нас плыть, ползти, бежать, летать и прыгать. Кого-то убегать, других их догонять, кому-то прятаться, кому-то их искать и все это с единой целью: наестся самому ну, и не дать себя сожрать. Живое все обречено питаться. Едят то все они, но каждый ест своё. Что одному дано, другому может стать отравой. В природе все уравновешено по жизни. Для тех, кто есть, найдётся тот, кто ест его…
Змеёныш водный весело журчит средь леса, сливаясь по пути с такими же как он бегущими из той же чащи, становится все больше, шире, полноводней и поит всё вокруг, что здесь растёт, летает, ползёт, бежит и прыгает живое. Вобрав в себя с десяток водных змеев, оставив затенённый лес, катится в поле, окутав пеленой тумана утреннюю степь. Степь — уникальное творение природы убогим разумом людским никак не соразмерно с пониманьем. Она как космос пола и пуста до бесконечности во взоре — чисто поле. И вместе с тем она вселенная с бесчисленным количеством всего, что мысленно представить себе можно. Она пуста и вместе с тем забита до придела, где места нет и капле пустоты. Ты одинок? И в ней найдёшь все тоже, что и сам. Степь сдавит одиночеством тебя, своим простором беспредельным, бегущим прочь за горизонт подальше от тебя, давая осознать никчёмность всю твою в её бескрайнем мире. Приди к ней с чувством одиночества своим, она ответит холодом вселенной. Ты счастлив? И степь взорвётся фейерверком счастья, везде и всюду из-под ног твоих, волнами закружив в огромном океане трав, цветов, в водовороте запахов и красок, ослепляя, оглушая. Ты видишь, степь — есть счастье в чистом виде. Ты зол, взбешён? И степь взревёт на оголённых нервах молний, раскатывая гром и сотрясая твердь. В лохмотья разрывая полотно лугов, вскипая пылью до небес. Ветра психованные взвоют, дождём хлеща и градом добивая, и гром,
А водный змей бежит, себе играя в её изгибах плавно величавых и твердь её, что огрубела в камень ласкает он прикосновеньем безмятежным. И вот плеяда ручейков впадает в большую реку, полноводную, живую. Река как водный змей между холмов скользит, виляя, облизывая берега пологие, крутые и наполняет влагой жизни огромные просторы травяного океана. Он поит все, и воздух клубами тумана и землю — мать и все что обитает, рождается, живёт и умирает. На берегу реки живут и люди. Живут они на ней с времён каких не знают. Давно живут, считая, что всегда…
Саша Бер
Степь. Кровь вторая. Орда
Часть первая
Глава первая. Она. Первый круг
Было их три подруги, до поры, до времени. О девичьей дружбе, можно говорить много, а лучше не говорить, вовсе. «Если жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, учёным, доподлинно, не известно». Примерно, тоже самое, можно сказать и о феномене девичий дружбы. Да, и, о какой дружбе, может идти речь, когда одна из подружек, царская дочь, а все остальные при ней, завелись, в качестве живых игрушек.
Райс, была не просто одной из дочерей, одного из царей, которых в то время, было пруд пруди и море мори, и ещё столько же останется. Она была дочерью, самой царицы Тиоранты, Матери Степи и царя всей степной орды, Эминака, самой могущественной пары, в ойкумене того времени. И Райс, как любимая и долгожданная дочь, была самой большой ценностью, всего известного мира. Вертя, с помощью капризов, повелителями человечества, она априори являлась самой влиятельной персоной вселенной. Правда, у неё был ещё старший брат, но он не в счёт, в мире военного матриархата, он же мальчик.
Райс, была очень похожа на маму и это касалось не только генетического подобия, но, в первую очередь, сходства всех внешних атрибутов. Она всегда и всюду, требовала от всех, кто её одевал, обувал и причёсывал, чтобы было, «как у мамы», поэтому и одевали её, и обували, и даже придавали её рыжей, густой шевелюре, некую небрежную распущенность и пышность, как у царицы. Тиоранта, никогда не плела косы и это же, на отрез, отказывалась делать маленькая Райс.
Один в один, голубые глаза и одинаковая с царицей причёска с одеянием, делали Райс, точной копией Тиоранты, только маленькой. «Маленькая гадина», как её называло за глаза взрослое, непосредственное окружение, даже в одно время, у мамок-нянек, потребовала разукрасить своё тело под колдовские узоры татуировок, как у мамы, на что последняя, увидав это безобразие, и не оценив творчества художниц-мастериц, разрисовавших дитя разноцветными красками, врезала мамкам так, что им мало, не показалось и повторять творческий порыв, больше не захотелось. А саму «дрянну дочу», оттирала жёсткой мочалкой самолично, от чего та, отревев всю процедуру, ещё долго ходила по своему шатру голенькой, наотрез отказываясь, что-либо, на больное тело, одевать.