"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
В ожидании саней Чухнин с Толстым заглянули в класс, оборудованный в просторной, на полсотни человек, казарме, где молодые мичманы и лейтенанты учили артиллерийскую теорию.
– Пристрелка уступом означает, что мы даем три последовательных залпа на трех прицелах и трех целиках, при этом смещаем прицел и целик каждый раз последовательно на шаг пристрелки, – внушал молодёжи кавторанг, руководивший несколько часов назад практическими стрельбами на КП. – При этом мы вообще не ждем падения первого залпа. Все три падают почти одновременно, покрывая достаточно большую площадь. Таким образом мы экономим время для выведения всплеска на цель и одновременно получаем первоначальную точку отсчета по дальности. В идеале хоть один всплеск проектируется на цель с недолетом или перелетом. После этого мы переходим на пристрелку струей, идем в сторону цели с шагом пристрелки по дальности. Опять три последовательных залпа и опять не ждем, пока упадет первый. Получаем картинку, например, цель между вторым и третьим всплеском. Зная установки, половиним
– Пойдёмте, Лев Николаевич, не будем мешать, – прошептал писателю Чухнин, делая знак кавторангу продолжать занятие.
– Вот ведь горе какое, – пожаловался адмиралу писатель. – Я же все-таки артиллерист, а ничего не понял из того, что он рассказывал.
– Это судьба любого поколения, – вздохнул Чухнин. – Каждое, следующее за ним, говорит на своем, непонятном языке и живет в непонятном измерении, – и улыбнулся. – Пока мальчишки нас еще понимают, давайте отправимся поздравлять их с Новым годом.
– Эх, надо было хотя бы саксаул нарядить, – вздохнул Манташев, оглядывая новогоднее убранство салона яхты «Штандарт». – Ваше императорское высочество, давайте пошлем матросов за верблюжьей колючкой. Душа просит новогоднюю ёлку!
– Ну сколько раз я вам говорил, Александр Иванович, – покачал головой великий князь Александр Михайлович, – нет больше высочества… Баловство это всё. Старина «времён очаковских и покоренья Крыма»… Обращайтесь ко мне так же, как я к вам, или по званию, – и Сандро скосил взгляд к орлу на своем погоне. – А саксаул наряжать не будем. Не comme il faut [212] .
212
Не хорошо (фр.).
– Сандро после путешествия по Индийскому океану разочаровался в сословном построении общества, проникся революционными идеями и окончательно демократизировался, – привычно хохотнул Николай Михайлович.
– Куда уж мне до тебя, брат мой! – не остался в долгу Александр Михайлович. – Ты во время своего гавайского вояжа превзошел Робеспьера и Плеханова вместе взятых.
– Не преувеличивай, Сандро… – Николай Михайлович выглядел вполне польщённым. – Я был совсем не первой скрипкой в этой вольтерианской делегации. Меня даже представляли не моим фамильным титулом, а как академика Французского исторического института и учёного-энтомолога Санкт-Петербургского института естествознания. На этой почве, кстати, мы и сошлись со светом нашим, Николаем Константиновичем. Он ведь, оказывается, тоже энтомологией баловался, пока не увяз в политике. Но главной нашей ударной силой были врачи – Бехтерев, Склифосовский и Боткины. Когда Владимир Михайлович рассказал Судзиловскому о реформах в российской медицине, о создании централизованной санитарно-эпидемиологической службы, о фельдшерских пунктах для каждой деревни, а братья Боткины поведали про обязательное массовое оспопрививание, крепость под названием «президент Гавайев» сдалась и даже вознамерилась в ближайшее время совершить официальный визит в Россию с целью удостовериться в столь революционных переменах и наладить взаимовыгодные отношения… – Николай Михайлович победно посмотрел на своего брата. – После нашего визита угольная станция у тебя, Сандро, на Гавайях уже есть. Развивай связи с Судзиловским [213] до полноценной военно-морской базы, ибо природа там божественная…
213
Судзиловский Николай Константинович – учёный-этнограф, географ, химик и биолог, занимался агрономией; революционер-народник, один из первых участников «хождения в народ». Был членом Американского общества генетиков. Первый президент сената Гавайских островов.
Николай Михайлович прикрыл глаза, вспоминая приятные минуты, проведенные на пока еще слабо обжитых, но уже вполне привлекательных островах.
– Ваше высочество, – подал голос Манташев, – насколько я помню, вы отправились на Гавайи в мае. Выборы состоялись только через месяц, но вы уже везли Судзиловскому от государя поздравление… Откуда же император знал?
– Александр Иванович, дорогой вы наш, – переглянувшись с братом, нежно и ласково проворковал генерал-энтомолог. – Вы разве еще не заметили, что государь наш знает несколько больше, чем мы все вместе взятые? В отношении грядущих событий – особенно. Ведь нефть, которую вы сейчас так успешно качаете в местечке Месджеде-Солейман, – тоже его рук дело, не так ли? Он просто взял карту и ткнул пальцем – «бурить здесь», так? Вот-вот… То же самое случилось и в Поволжье. И с алмазами Вилюя, Койвы и Вишеры, за чьи бонды сейчас идёт такая драка в Париже… Назовите это Божьим провидением, потому что по-другому это не объясняется.
– Тогда получается, что мы все здесь находимся Божьим провидением?
–
– А в чем же состоит Божий промысел относительно меня и моей эскадры, Бимбо? – Александр Михайлович явно заинтересовался философскими сентенциями брата. – Почему Никки сначала отдал публичный письменный приказ идти на Дальний Восток, а потом тихо, тайком изменил его, и вот уже почти год я болтаюсь между Бендер-Махшехром и Пхукетом, наводя ужас своими двенадцатидюймовками на местных верблюдов?
– Во-первых, – Николаю Михайловичу явно нравилась роль преподавателя основ политологии, – ты выполняешь государственный императив «там, где стоят наши нефтяные вышки, будут стоять и наши крейсера» и страх наводишь не только на верблюдов. Наш уважаемый нефтяной барон Манташев разошелся не на шутку. Объемы у него такие, что чугунку пришлось прокладывать от месторождений к морю.
Манташев довольно кивнул. Хотя лояльность шаха стоила двадцати миллионов рублей в виде кредита, предоставленного Россией Персии [214] , дебет персидских скважин впечатлял даже видавших виды бакинцев и не оставлял сомнений: доход от эксплуатации месторождения покроет затраты в ближайшее время. Уже через неделю после первой нефти Манташев понял: грядёт дефицит транспорта, а через месяц судорожных попыток сформировать гужевые караваны пришло понимание, что в пожарном порядке необходимо тащить трубу и рядом с ней прокладывать узкоколейку, сооружать сторожевые блокгаузы и привлекать к патрулированию армию, так как вообще любые торговые караваны, а уж тем более нефтетруба и железная дорога в этих диких местах – как пряник для местных бандитов и не местных агентов Турции и Англии. Пока тянули узкоколейку, поняли, что и её пропускной способности будет явно недостаточно! Договорились с шахом о железнодорожной концессии. Сегодня чугунка строится сразу шестью бригадами: две ведут полотно навстречу друг другу из Месджеде-Солеймана и порта Бендер-Махшехр, еще две – от месторождений до Тегерана, и, наконец, третья пара тянет рельсы от Тегерана и Тебриза, что почти на границе с Россией.
214
Исторический факт: Россия действительно предоставила Персии в 1901 году заем в 20 500 000 рублей. Так как большая часть денег пошла на погашение прежних обязательств, а также была промотана шахом, через два года Персией был заключен второй заем ещё на десять миллионов.
А в Бендер-Махшехр в канун Нового года загружается первая товарная партия с чёрным золотом в танкеры Самуэля Маркуса из «Бритиш Петролеум». Вот-вот начнёт пополняться звонкой монетой касса наполовину казённого «Персидского нефтяного товарищества». Вернутся первые вложения из государственного бюджета. Самуэль, попавший из-за кризиса со своими нефтевозками в тяжелое положение, теперь молится на Манташева, буквально спасшего его от банкротства, зафрахтовав корабли на два года вперед – ровно через такой срок черноморские верфи пообещали спустить на воду отечественные танкеры.
Было, правда, одно темное пятно на безоблачном персидском небосклоне – настойчивые попытки британцев зацепиться в Персии хотя бы одним коготком. Английский финансист Уильям Нокс д’Арси нежданно-негаданно получил у персидского шаха Музаффара аль-Дина из династии Каджаров концессию на «добычу, разведку, разработку, переработку, экспорт и продажу натурального газа и нефти… в течение шестидесяти лет» [215] . Задачу поиска нефти д’Арси, предпочитавший не покидать пределов Европы, поручил инженеру Джорджу Рейнолдсу, которого уже вряд ли найдут. Пустыня хорошо прячет следы, а нефтяной бизнес не терпит излишне наглых. В любом случае приходится держать ушки на макушке и отслеживать появление непрошеных гостей. Этим сейчас занимаются дашнаки и армянский пехотный корпус, усиленно вылавливая иностранных лазутчиков и тихонько прикапывая их без излишних политесов. Что с этих дашнаков возьмёшь? Горячие люди, дети гор…
215
Исторический факт: в 1901 году английский финансист Уильям Нокс д’Арси получил у персидского шаха Музаффара аль-Дина из династии Каджаров концессию на «добычу, разведку, разработку, переработку, экспорт и продажу натурального газа и нефти… в течение шестидесяти лет». За концессию д’Арси выплатил шахскому правительству 20 000 фунтов стерлингов. Договор также предусматривал, что шах получает 16 % с продаж нефти (роялти) в случае успешной реализации проекта. Концессия охватывала территорию всей страны, за исключением пяти северных провинций, граничащих с Российской империей.
– А если посмотреть шире, – Николай Михайлович крутанул пузатый глобус, украшавший салон яхты, – можно увидеть, что твоя эскадра – это дубинка, положенная у крайне чувствительной точки нашего британского дядюшки, Суэца и Баб-эль-мандебского пролива. И ты ведь не просто тут якорь бросил. Как строительство идет?
– В Пхукете и Бендер-Аббасе уже готовы эллинги для миноносцев и две береговые батареи из шестидюймовок. А доки и мастерские… – Александр Михайлович вздохнул, – некому их строить. И наши, и немцы – все строят Владивосток. Мы пока только земляные работы освоили.