"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Гиллард вздохнул, не слыша ничего, кроме этого страшного булькающего звука, ему показалось, что легкие сжались, стали такими маленькими, что уже не вмещали ту порцию воздуха, которая раньше была привычной для мага Гилларда. К горлу подкатил еще один горячий сгусток, и маг, закашлявшись, вытолкнул его языком. И только потом расслышал горестные всхлипывания.
Когда туман перед глазами рассеялся, Гиллард увидел склонившуюся к нему Миртс. Алый свет заката окрашивал ее бледные щеки в приятный розовый цвет, искрился в тугих черных косичках и туманил прекрасные сапфировые глаза. Хотя, нет. Глаза покраснели от слез.
Гиллард попробовал вдохнуть побольше воздуха; ему было душно, и чья-то когтистая лапа продолжала терзать и сжимать легкие.
– Миртс…
И снова горячая волна поднялась вверх по горлу, и во рту стало горько-солоно, как будто… Это была кровь. Его, Гилларда, кровь. И его куски легких.
Вампиресса промакнула его лицо мягкой тряпочкой.
– Гил.
И, не выдержав, разревелась – как самая обычная девчонка. Он хотел пожать ее руку, но не мог даже шевельнуться. Тело превратилось в бесчувственную колоду; ни рук, ни ног… и только тупая, клокочущая кровью боль в груди.
– У меня… ничего… не получилось… стало хуже, стократ хуже…
Миртс, прикусив губу, кивнула, но тут же, гладя его по лбу, поправила:
– У тебя не получилось, но я знаю… Ты сделал все, что мог.
– Мир… нестабилен… магия… – он замолчал, подбирая слова, затем прошептал, – магия расшаталась и не работает… Скажи, Миртс… Я… умираю?
Она отвернулась, и бусины в косичках, ударившись друг о дружку, печально звякнули. Гиллард сделал над собой еще одно усилие и заставил-таки шевельнуться руку. Пошарив по траве, нащупал холодные пальчики вампирессы.
– Скажи…
Миртс посмотрела на него, вытерла слезы.
– Да, Гил.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть сочувствия на красивом нечеловеческом лице. Кому нужны эти жалость и сострадание? Теперь, когда от него, еще недавно молодого и здорового парня, вскоре останется бездыханное тело?!!
Горло вытолкнуло еще один кровавый сгусток, и Миртс старательно вытерла его тряпицей.
«Смерть – она всегда нелепая», – подумал Гил, – «я раздразнил ее, когда хотел удавиться, и она сама нашла меня. Я ценой своей жизни попытался спасти всех, исправить свою ошибку – и теперь подыхаю, лежа, словно раздавленная лягушка и харкая собственными легкими. Глупо все. И нелепо»…
И он представил, как, ежели миру суждено уцелеть, о нем будут говорить не как о герое, кого-то спасшем, а как о глупце, чье стремление дать земле справедливость обернулось крушением всего и вся. И ведь так и было на самом деле: замысел, который должен был принести равновесие и благо, обернулся еще большим злом. Гиллард Накори, дурак из дураков, решил, что вправе вершить правосудие!..
Потом Гилу стало жаль себя. До слез. И плакал бы, кричал, рыдал, но не мог – каждый судорожный вздох сопровождался бульканьем в легких и тонкой соленой струйкой, стекающей по щеке в траву. Он со всей ясностью последнего часа внезапно осознал всю никчемность, суетность жизни, все потерянное зазря время и замыслы, так и оставшиеся туманными миражами. Прожитые годы ускользнули, ушли, как вода в иссушенную землю, и впереди больше не было ничего. Не было и самого Гилларда.
– Не грусти, – сказала Миртс, – не надо. Ты найдешь вечный покой в небесных садах, и будешь оттуда взирать на новый мир.
«Да что она несет? Хорошо, когда веришь в эти небесные сады, веришь без остатка… Впрочем, скоро я и сам все узнаю…»
Он открыл глаза. Высоко повисло мутное небо, все в рыхлых полосках облаков. Любопытно, где там могут быть эти самые сады Хаттара, о которых вещают жрецы?
– Нелюдь… где она сейчас? – пробормотал он.
Миртс пожала плечами.
– Не знаю. Я едва успела тебя вытащить, Гил. Открылся какой-то тоннель. Да, именно на это было похоже то, что случилось. И они ринулись туда. Все.
«Скорее всего, они уже в Алларене», – заключил про себя Гил.
Его взгляд начало заволакивать туманом. Дышать стало чуть легче, словно легкие наконец очистились от драных лохмотьев сосудов.
– Закат, – прошептал Гиллард, – как красиво. Помоги мне сесть, я хочу видеть солнце.
Миртс застонала сквозь стиснутые зубы, словно боль, терзавшая Гила, передалась и ей. Осторожно и плавно она приподняла его – маг ощутил, как его затылок лег на жесткое плечо темной нелюди.
«Как жаль», – подумал он, – «как все… быстро прошло. И ничего не осталось… Если бы я мог убежать, скрыться!»
Пальцы Миртс запутались в его волосах, и Гил с сожалением вспомнил, что ни разу не был с женщиной.
– Мне так не хочется… – шепнул он Миртс. Вампиресса молча прижалась щекой к его голове, ее рука, вооруженная тряпицей, снова промокнула губы Гилларда.
И в тот миг, когда Гил уже был готов закрыть глаза и окончательно смириться со своей участью, и шагнуть на дорогу, ведущую в небесные сады, его угасающее сознание пронзила раскаленной иглой одна-единственная мысль.
– Миртс, – хрипло выдохнул он, – Миртс… Спаси меня. Забери меня… к себе.
Она вздрогнула всем телом.
– Я желала бы тебе покоя, но не этого…
– Пожалуйста… я так хочу остаться…
– Ты будешь жалеть, – словно приговор, произнесла вампиресса, – то, во что я превратилась… Я делала это во имя любви и только. А ты? Ты убежишь сейчас, но то, куда ты хочешь бежать – место вечной скорби.
– Пожалуйста… – он сделал над собой еще одно, почти невозможное усилие и повернул голову, так, чтобы видеть бледное лицо в обрамлении черных кос, – я смогу… бороться дальше.
Но, само собой, это было последним, о чем думал Гиллард, глядя на последний в своей жизни закат.
Миртс вздохнула.
– Ты сам не знаешь, о чем просишь.
Вампиресса нежно погладила его по щеке, а затем поцеловала его, так, как будто они были любовниками.
И, если бы еще существовала нить, сплетенная Миральдой из магии воды, сердце болотной ночницы разорвалось бы от боли и горя. Но нить распалась бисеринами сразу после того, как Гиллард встретил ночницу. А потому она ничего не почувствовала.