"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
В покое и уединении самоизолироваться опять же не получилось – Москва побеспокоила. Сама Мария Викторовна имели честь позвонить, почтили своим вниманием драгоценным. Смех смехом, а не до каждого она снисходит. Челядь для этого у нее имеется. А тут – сама. Следовательно – и мы со всем вниманием и на низком старте.
– Здравствуй, Сереженька.
– И Вам здравия, Мария Викторовна.
В данном разговоре лишних слов не надо, это не с Костиком поболтать.
– Небольшая услуга от тебя требуется, помоги старой женщине.
Прибедняется она так. Нашлась, тоже мне, немощная старушка.
–
– Хорошо, дорогой. Пошутили и ладно. Знакомец у меня имеется, в чинах не малых сейчас пребывает, коллекционирует пост мортем. Дружок у него, там в ваших краях, тоже на высоком стуле сидит и увлечение его разделяет. Обмен они хотят произвести, чем-то по их пониманию очень ценным и дорогим. Сам он в нынешних обстоятельствах первопрестольную покинуть не может, мальчиков своих на авто к вам послал. Ребятки те вашему собирателю лично не известны. Так вот, они тебе эти фотографии с рук в руки передадут, ваш тебя знает, ну ты, наверное, понял о ком речь. Ты, дорогой, ему их пред светлы очи представишь, от него, оговоренное с нашим коллекционером, заберешь. Предварительно внимательно посмотришь, что вы там смотрите – сохранность, подлинность, ну не мне тебя учить. Затем нашим посланцам это передашь. Да, описи от нас и к нам по всем пунктам проверь, что бы все на месте было.
Понял я, о ком речь. Пересекались. Своеобразный господин. Да и направление коллекционирования, тоже весьма… Нет, собирают все что угодно, но страсть к коллекционированию посмертных фото у меня, однозначно, в голове не совсем укладывается.
Понимаю тех, кто, к примеру, фото кораблей там или военной техники какой в свои альбомы ищет, бережно реставрирует, ежели они попорчены. Один мой знакомец фотографии чиновников в вицмундирах повсюду разыскивает, другому, не из нашего, правда, города фото красноармейцев подавай…
Но, фото умерших… Нет, не осуждаю, у каждого свои тараканы в голове, просто, наверное, еще умом скуден и не понимаю столь изысканного увлечения.
В викторианское время подобный тренд имел место быть. Не только свои образы запечатлеть люди старались, но и оставить память об умерших. Причем так, с нашей сегодняшней точки зрения, весьма своеобразно. Наряжали умершего в его лучшие одежды, придавали ему максимально естественную позу, на стул или кресло, например, сажали, окружали почившего всей семьей, котика даже могли в его хладные руки вложить – и, фотографировались.
Причем, распространено это действо было не только в высших кругах. Простые российские крестьяне из уездов с покойником в город приезжали и фото подобные делали. У нашего собирателя я такие подборки имел честь видеть. Обряжен умерший в домоткань, на ногах валенки, сапоги, вероятно обуть не смогли, все же трупное окоченение со счетов не спишешь, на голове картуз. Еще и глаза на веках подрисованы. Жуть.
Смотришь, к примеру, на фото умерших детей, волосы дыбом поднимаются. Особенно, когда они, скажем, в какую-то сценку или игру с живыми включены…
Или, покойная в платье невесты…
Кстати, если это экзотическое увлечение в мире практически прекратилось перед Второй Мировой, то в СССР имело место, в виде фотографирования у гроба с покойным, и в семидесятые.
Подъехали москвичи, с дороги еще перезвонили. Попросил я их пакет с фото снаружи антисептиком обработать, на лавочку у подъезда моего положить в моем присутствии, затем в мерс свой удалиться. Сидеть там и не отсвечивать.
Я тоже сверток сей со всем моим старанием спиртом побрызгал, через перчатки его взял и получателю отвез.
Взамен полученное от местного коллекционера пост мортем также через лавочку у своего подъезда передал. Сразу после этого гонцы отбыли в свои московские палестины.
Перезвонил Марии Викторовне. Отчитался о проделанном. Спросил, почему на меня честь такая пала. Ответ был – потом узнаешь. Ну потом, так потом. Чего гадать. Так все что угодно напридумывать можно.
Сижу, чайком балуюсь, а в голове мысль какая-то бродит, беспокойство мышкой на душе поскребывает. Что-то мелькнуло на втором плане, фоном прошло, не должно такого быть, а было… Не укладывается в норму.
Только через час после чаепития дошло – во дворе моего дома, и когда москвичей встречал, и при проводах, мелькал человечек из пристяжи Георгия.
Совершенно не место и не время ему там быть, а был. Точно, был. Не пасут ли меня топтуны конкурента моего заклятого? Да ни к чему, вроде. Обознался, наверное. Так и ушла эта мысль о виденном из головы, выпала из внимания.
Глава 72 Портсигар и детки
Телефон в условиях социальной самоизоляции – это наше все. И сам в большой мир виртуально выйдешь погулять, и тебе кто-то весточку бросить может…
А это что за чудо чудесное? Справочники, не те, которые кладезь знаний, а люди, под данным ником зашифрованные, позвонить изволили. Не иначе, скоро небо на землю упадет или еще что-то невероятное случится…
– Слушаю, молодые люди.
– Серег, новость то последнюю знаешь?
– Ну, это, смотря, о чем. Новости, сами понимаете, разные бывают…
– У папиных деток машины пожгли, сидят базланят во всю матушку, слезами обливаются.
– За что же сироток так жизнь наказала, вернее папу ихнего? Машины то они не сами заработали, папа мошной в очередной раз для отпрысков тряхнул.
– Да из-за придури своей опять пострадали. Если временем располагаешь, можем рассказать, что между собой народ перетирает.
– Вот уж чего, а данного ресурса у меня сейчас предостаточно, поделитесь, молодые люди, информацией.
– Говорят в городе, что толкнули они одному человечку портсигар серебряный с накладками. Ну, там и эмальки, золотые вензелечки, камушки даже присутствовали. А, погончики еще были, полковой знак… Сами не видели, все по словам. Хвастались они этим портсигаром перед народом. Дескать, ломанули недорого, продадим сейчас за деньгу немалую, наваримся. А потом оказалось, что портсигарчик то левый, современной работы под старину. Хотя и чекухи старые были поставлены и все как надо. Ну, на первый взгляд. Из серьезных людей портсигар тот никто не видел, детки не удосужились ни тебе, ни Георгию его показать – сами де умные, в антике рубим, не первый год при комбайне…