"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Племя Адс чуть ли не единственное организовало не просто набег, а сопротивление. Остальные, набежавшие, подвергались карательному ответному набегу, после чего присоединялись к армии джихада. Преследующие адситов воины захватили семью их вождя Аль-Антары. Поражённые красотой дочери вождя Айли и убедившись в её невинности, воины решили преподнести её Йолуру. Тем более что жена его, пожелавшая, невзирая на беременность, сопровождать мужа, как раз родила сына, и такой подарок в честь первенца был вполне в обычаях правоверных, чтобы верному не приходилось долгое время тосковать одному в постели.
На самом деле такие подарки преподносились и раньше, но холодная и расчётливая Агинат сразу же уговаривала мужа подарить рабыню отличившемуся воину либо мулле. Отсутствие любви, полностью скрытое для мужа ласками и тонкой лестью, позволили супруге полностью приковать к себе пророка. А на этот раз Агинат лежала в повозке в состоянии очищения после родов, и вдобавок заболела горячкой. Пока её вылечили, муж уже успел очароваться Айли.
Айли оказалась полной противоположностью Агинат. Страстная и искренне полюбившая мужа, она грозила существенно потеснить в его сердце старшую жену. Привлекало Йолура, что Айли, как девочка, радуясь подаркам и драгоценностям, никогда не пыталась повлиять на мужа в делах, зато всегда готова была рассеять его мрачное настроение и снять усталость. Агинат же каждую ночь нашёптывала что-то мужу, и в результате он часто следовал желаниям супруги.
Йолур, пользуясь правом пророка изобретать новые имена, назвал сына Шамм-Кунал "Свет Кунатала", и сам некоторое время пытался называть себя удд-Кунал, отец Кунала, как назывались многие почтенные правоверные после рождения первенца. Но священники сразу же мягко предупредили его, что пророк неизмеримо выше остальных правоверных, и сын его, при всей почтенности его рода, не может с ним равняться. Это чуть пригасило ликование Йолура по поводу сына.
Извести наложницу было бы позором. Все знаки почтения и внимания, которые продолжал оказывать жене Йолур, лишь раздражали главную супругу, хотя принимались с улыбкой. А при одной мысли, что эта недостойная может родить сына пророку, у Агинат болело сердце и кисло молоко в груди, так что пришлось приставить к сыну кормилицу.
И вот наконец-то показались минареты монастырей нищенствующих монахов, а за ними и стены Кунатала. Первосвященник, оценив, что у него в разы меньше сил, приказать им выходить в открытый бой не решился, собрав в городе побольше провизии, укрепив стены и приготовившись держать осаду. Задача атакующих с чисто военной точки зрения выглядела отнюдь не простой. Столица могла держаться больше года. Несколько дней Йолур призывал жителей и воинов, да и самого Первосвященника, увидеть свет знания и открыть ворота, выставив угощение войску, обещая, что в этом случае они будут рассматриваться как союзники и друзья, а не как сдавшиеся, и что желающие смогут присоединиться к походу на неверных. Первосвященнику обещал сохранение сана, если тот произнесёт новый символ веры.
Переговоры успеха не принесли. Попытка взять город штурмом тоже не удалась: осадных машин было мало, стены крепки, надежда на раскол в гарнизоне: что откроют ворота — не оправдалась. Темник уль-Муййуль удд-Хусани оказался доблестным командующим: казнил трусов, вдохновил воинов и выгнал горожан помогать им.
Уже месяц стояло войско Йолура под Кунаталом. Он послал отряды занять соседние города и крепости, а император правоверных выдвинул своё охранение. При встрече с отрядами императора йолуровцы в бой не вступали, вежливо разговаривали и договаривались на месте о разграничении зон контроля. В целом Йолур поверил, что после взятия столицы император призовёт его к себе и признает, а потом сам войдёт с ним вместе в Кунатал. Такой поворот не очень радовал воинов армии джихада, ещё немного, и они начнут роптать, а то и разбегаться. А тогда и лояльность соседних бедуинов окажется под вопросом. Но Йолур лишь улыбался в ответ на вопросы Диритича и военачальников.
Монастыри нищенствующих монахов, как и всегда при распрях, хранили нейтралитет. Йолур оказывал им полное почтение, неоднократно приглашая их настоятелей к себе в гости. Заодно он использовал их как посредников при всё время ведшихся переговорах с военачальниками и царедворцами Кунатала. Считалось, что нищенствующие монахи не могут никого склонять к измене, и поэтому, если они соглашались передать слова одной стороны другой, это было допустимо и даже поощрялось, как способ вовремя разрешить конфликт между верными.
В Кунатале тоже не всё было ладно. При инспекции продовольственных складов оказалось, что больше чем три четверти заготовленного продовольствия взявшие подряд купцы уже успели втихомолку распродать, а после начала осады устроили пожары на своих складах, чтобы свалить всё на лазутчиков и предателей. Несколько купцов и бюрократов казнили на главной площади, но снабжение населения пришлось ограничить.
Йолур при первом удобном случае поклялся всеми пророками и Богом Единым настоятелю монастыря уффиев Ат-Таману, что он в случае сдачи города не допустит его разграбления и убийства мирных жителей. Ат-Таман счёл возможным передать эти слова великому визирю и казначею Превосвященника. А дальше те уже сами вошли в сношения с осаждавшими, и, как всегда, оказалось, что редко какая твердыня устоит перед ослом, гружёным золотом.
В безлунную и ненастную ночь на первый день восьмого месяца двое ворот открылись. Пытаясь остановить вторжение, погиб в первые же минуты (говорят, поражённый кинжалом в спину) доблестный комендант Удд-Хусани. Командиры йолуровцев пресекали все попытки ворваться в дома обычных людей, если оттуда не стреляли. А если уж стреляли, вырезали всех, кто был в доме, громогласно оповещая об этом и здесь, и дальше по ходу. Стихийное сопротивление быстро прекратилось. Воинов же вдохновляли, что несметные богатства ждут их во дворце Первосвященника. Туда проникли по открытому предателями потайному ходу, и там уже началась резня и грабежи.
Кончать с собой у Единобожников считалось грехом, тем более для Первосвященника. Но тот не сделал никаких попыток спастись из пламени пожара, а верные ему евнухи-гулямы все до единого пали, обороняя господина или в огне. Смерть Первосвященника несколько опечалила Йолура: лучше было бы победить его в духовном поединке и простить. Но он быстро утешился, тем более что кандидат на местоблюстителя прибыл вместе с армией джихада. Теперь осталось собрать конклав и на правах победившего пророка продиктовать ему имя нового Первосвященника.
Действительно, мирных жителей и их имущество не тронули, лишь наложив на них положенный по обычаям единовременный налог на пир победителей и разместив на постой своих воинов. Вот богатства монастырей потрясли как следует, а монастырь Шакунитов, осмелившийся отказать, был взят, сожжён и разграблен полностью. Предателей, открывших ворота, провели по городу и посадили в подземные кельи на пожизненное покаяние, а их имущество отдали в городскую казну. Всем этим люди были довольны и говорили: "Действительно, светлый пророк пришёл, теперь порядок наведёт и наши души спасёт". Они забыли основное положение обеих религий: спасающий душу свою погубит её, нужно совершенствоваться, идти Путём своим и делать добрые дела. А тем более гибель духовная ждёт надеющихся на спасение силами других.