"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Юная «вроде бы вдова» шла мимо гладких штукатуренных стен, украшенных богатыми гобеленами, сплошь покрытыми сценами охоты: вот загонщики дуют в рожки, вот дерзкие соколы атакуют цапель, белые перья кружат словно снежинки, вот всадник на вороном коне натягивает тетиву лука, а тощие собачонки загоняют оленя с тяжелыми ветвистыми рогами. София выхватила из пестрого полотна обреченный взгляд лесного красавца из-под длинных ресниц: «Да ведь это Кароль! Его загнали, как дикого зверя. Все против него. Даже его друзьям наплевать! Он всем чужой, враг. Он был нужен только мне».
– Вот за этой дверью, госпожа, - Любош распахнул перед ней резные створы. В большой плохо освещенной зале стояла широкая массивная кровать, на ней лежало тело, по грудь укрытое одеялом, в крестообразно сложенных руках горела свеча.
«А вдруг я его не узнаю? – Софию охватило беспокойство. – Ведь я не видела его вблизи при свете дня. Я брюхата от человека, которого даже не знаю в лицо».
– Пани, не подходите близко. Кишки сильно были разворочены, пан начал гнить еще при жизни. Запах уже пошел. Хоронить в закрытом гробу будем.
Сквозь удушливый сладковатый запах ладана, обильно раскуренного вокруг кровати, действительно тянуло мертвечиной. София вздрогнула, но взяв себя в руки, пошла к телу.
Напрасно она боялась не узнать любимого, перед ней лежал Кароль, девушка сразу же поняла это, почувствовала. Спутанные непокорные пряди цвета воронова крыла с вплетенными тонкими нитями ранней седины, заострившийся прямой нос с небольшой горбинкой, покрытый легкой щетиной упрямый подбородок – сомнений нет, это он, ее Кароль. Обескровленное лицо выражало спокойствие, даже безразличие. В правом ухе блестела незнакомая рубиновая серьга - знак гетманской власти.
Ну, вот и все. Софию повело, Любош подхватил ее под локоть.
– Вам плохо, госпожа?
– Н-не-ет.
– Остановите бой, пошлите за ворота с вестью о смерти, - властно приказал Зарунский. – Пусть пришлют человека, посмотреть на тело. Государь должен знать, что его врага больше нет в живых.
– Хорошо, - Любош смиренно поклонился и довольно проворно для его объемной фигуры выбежал за дверь.
– Узнаете? – с легкой иронией в голосе обратился старик к Софии.
– Узнаю, - София шагнула к кровати, чтобы поцеловать тело.
– Вам же сказали не подходить! – грозно прикрикнул на нее Зарунский.
– Стойте, где стоите.
– Но я… - девушка изумленно уставилась на старика.
– Вы ему никто. Не надо передо мной разыгрывать безутешную вдову, - пан брезгливо сморщил нос.
– Я мать его детей! – холодно парировала София.
Сквозь марево курильниц ей почудилось, что у покойного дернулось веко. Девушку опять зашатало, но рядом уже не было услужливого Любоша. Падать нельзя! И опять ногти, впившиеся в кожу, помогли прийти в себя.
– Де-те-й? – медленно проговорил Зарунский.
– Да, у меня будет двойня.
– Грех плодовит, - хмыкнул старик.
– Ну, что ж, это радует, отпрыски Кароля станут владеть замком. Хотя бы одна хорошая новость. Тем более, панна, вам не стоит подходить к разлагающемуся телу. Подумайте о детях.
Где-то в коридоре послышался шум шагов.
– Сюда, пан ротмистр.
В открытую Любошем дверь влетел подвижный небольшого роста мужчина лет тридцати пяти. В тяжелой начищенной кирасе сразу отразились огоньки свечей. Сжимая под мышкой шлем и придерживая левой рукой ножны с саблей, вошедший приблизился к кровати.
– Да, это Каменецкий! Мертвее мертвого. Фу, какая вонь. Раньше нельзя было сказать? – брезгливо прикрывая нос, парламентер отпрянул от тела.
– Уж больно хотелось над тобой поиздеваться, Радек, - крякнул Зарунский.
– И ты здесь, старый лис! Что Каменецкий упомянул тебя в завещании? – хихикнул Радек, приглаживая бородку клинышком.
– Я всего лишь душеприказчик. Наследница пани Каменецкая, - Зарунский указал на тихо стоявшую в стороне Софию.
Радек удивленно расширил глаза. Несколько мгновений он стоял, хлопая ресницами, потом, опомнившись, учтиво поклонился:
– Мои соболезнования, пани. Ваш муж был достойным шляхтичем, жаль, что он выбрал не ту сторону.
– Он не виновен, - твердо ответила София.
– Это мог бы доказать суд, но теперь, - Радек развел руками. – Прошу прощения, надеюсь, еще увидимся. Надо сообщить государю, разрешите откланяться. Пан Зарунский, пойдемте, надо перекинуться парой словечек.
Шляхтичи вышли.
– Экая красотка! Понятно, почему он примкнул к мятежникам, надоело быть вдовцом, – долетело из коридора.
Девушка с управляющим остались вдвоем.
– Можно, я останусь с ним на ночь, - умоляюще попросила Софийка.
– Вы - хозяйка, отчего же спрашиваете?
– смутился Любош, отводя добродушный взгляд от наполненных слезами огромных глаз юной госпожи. – Только пан просил, чтобы вы у тела его не сидели, мол, не хочу, чтобы она с мертвым провела больше времени чем с живым… Так он сказал.
– Хорошо, я не буду долго. Только дайте мне немного побыть с ним.
– Конечно, вот, можете присесть, - управляющий пододвинул скамеечку, застеленную пузатой подушкой. – Это, - Любош отчего-то тревожно обернулся на дверь, - это вам, - он протянул Софии свернутый лист, – письмо от хозяина.
В тонкой ручке девушки затрепетала бумага. Слезы вырвались на волю и потекли по щекам.
– Не надо так убиваться, все наладится, - буркнул управляющий и вышел, плотно притворив за собой дверь.
София осталась с Каролем наедине.
– Что наладится-то? Что у меня может теперь наладится? – она устало присела на мягкую скамью. Пальцы, так же подрагивая, развернули письмо.
Размашистые с острыми углами строки полетели перед глазами:
«Моя милая Софийка, я очень виноват пред тобой, я скрылся, как мерзавец вместо того, чтобы просить руки своей панночки. Я оказался трусом, а не благородным рыцарем и недостоин такого ангела, как ты. Бог наказал меня, теперь я изгой. Но на прощание хочу загладить свою вину, теперь ты здесь хозяйка, все твое. Знаю, ты сумеешь с умом распорядиться наследством. Король не сможет отобрать у тебя земли, ведь суда не было, а значит я невиновен. Да на мне и нет греха перед ним, но как легко Игнац поверил моим врагам, перечеркнул годы службы; по его приказу я убивал народ моей матери, готов был отказаться от семьи, и что? Все растоптано. Но ты будь счастлива, моя голубка. Не бойся, Зарунский не проговорится, но помни, ему нельзя доверять, он ведет свою игру. Если у тебя случатся неприятности, обращайся только к Любошу. Прошу тебя лишь об одном – побудь моей вдовой три года, это не большой срок, ты еще очень молода. Прощай, твой пан ящерка. Письмо сожги».