"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Не знаю, не видел и не слышал, — сумрачно ответил унтер, а я вздохнул, ощущая укол.
— Фотограф Поль из французского посольства сюда звонил?
— Никто сюда не звонил.
Не врет.
— Значит, после разговора Федышина вы позвонили в посольство?
— Никуда я никому не звонил. Француза впускал, было дело, но в остальном невиновен.
Хм… Опять не врет!
— А Федышин кому звонил?
— Вчера он кому-то звонил, может, в посольство. Я разговора не слышал, курить ходил.
Не врет. А ведь похоже, что к убийству Федышина дежурный отношения
Отведя в сторону Пегова, чтобы никто не слышал, спросил:
— Полковник Мезинцев может дать разрешение на оперативную разработку представителя иностранной державы? У Кутепова дел много, к чему тревожить?
— А фотограф имеет дипломатический иммунитет? — поинтересовался Пегов, а потом сам и ответил. — Если простой фотограф, то проходит как обслуживающий или технический персонал. На дипломатов — тут разрешение самого генерала нужно, а с простым служащим и полковник разрешение даст. — Потом, отведя взгляд в сторону, сказал. — Если для дела, то Владимир Викторович и на дипломата разрешение даст, без генерала.
— Вот и хорошо. Тогда мы с вами вместе к Мезинцеву и поедем. А здесь — лабораторию опечатать, а еще лучше — под особую охрану взять.
Напоследок подошёл к Кудрявцеву.
— Слышал я одну историю в Швейцарии, — глядя в пространство произнёс я. — В один благородный дом захаживал друг кастеляна. Все к нему привыкли давно, заходил в дом через заднюю дверь, унтер-офицер, типа вас, даже и не проверял что тот за пазухой носит. А оказалось, что этот друг этот был далеко не другом. Принёс он как-то заряд динамита и взорвал его. Погубив и хозяев дома, и кастеляна, и того унтер-офицера и всю остальную прислугу, — с этими словами я пристально поглядел на женщину в белом фартуке, от чего та охнула и прикрыла рот рукой.
А я развернулся на пятках, и переглянувшись с начальником охраны, направился к выходу.
Глава 15
Мистер «ха»
Владимир Викторович Мезинцев мне понравился. Крепкий, хорошо сложенный мужчина лет сорока— сорока пяти, со щеточкой усов над верхней губой, напоминающий какого-то артиста. Не очень известного, потому что ему всегда поручают роли положительных начальников или мудрых генералов, а такие массовому зрителю не запоминаются.
На нашей встрече, состоявшейся на одной из конспиративных квартир, Мезинцев был в штатском, но представляю, как ему идет мундир полковника.
Мы были вдвоем, потому что Мезинцев решил, что присутствие подчиненных пока излишне, а я с ним был совершенно согласен. Одно дело, если поручики и штабс-ротмистр узнают о французском посланнике, совсем другое, если здесь будет замешан князь Сангушко, управляющий Кабинетом его величества, да еще и тайный советник.
— Как мне к вам обращаться? — первым делом поинтересовался полковник.
— Да как вам угодно. Можете просто по имени, — улыбнулся я.
— Называть по имени наследника престола — перебор, тогда, позвольте остановиться на Александре Борисовиче. Да, сразу же хочу сообщить, что тому Мезенцеву я не родственник, и моя фамилия пишется через «и» — Мезинцев.
Тому, это кому? А, шефу жандармов и начальнику Третьего отделения.
— Насколько я помню, фамилия шефа жандармов, которого убил писатель Кравчинский, была Мезенцов, с ударением на «о», — хмыкнул я, давая понять, что наследник престола немного знаком с русской историей.
Зачем он мне это сказал? Скорее всего, этот диалог у него случается довольно часто, и он уже замучился отвечать, что не потомок того самого.
Но мы не стали продолжать лингвистические изыскания. Полковник Мезинцев, внимательно посмотрев на меня, сказал:
— Александр Борисович, штабс-ротмистр Пегов сообщил, что у вас имеется дело, строго конфиденциальное, в которое не стоит посвящать генерала Кутепова. Откровенно говоря, я озадачен. С одной стороны — вы цесаревич, в самое ближайшее время станете императором, не выполнить ваш приказ — конец карьере, а с другой — Александр Павлович Кутепов мой непосредственный начальник, к которому я отношусь с огромным уважением.
После таких слов, Владимир Викторович понравился мне ещё больше. Честно сказал о своих карьерных амбициях (а какой полковник не хочет стать генерал-лейтенантом?), но в тоже время, не желает подсиживать начальника. Если бы врал — я бы почувствовал.
— Владимир Викторович, предлагаю вам такой вариант — я изложу вам последовательность событий, расскажу, как все было, а вы решайте — стоит ли вам идти с докладом к непосредственному начальнику или лучше немного подождать, но сначала сделать то, что необходимо.
И я рассказал Мезенцеву все — и о визите фотографа, его попытке выведать — двойник ли я, или нет, о задании князя Сангушко, о «перевербовке» Федота Федотовича, и о назначенной встрече. Не стал скрывать и о разговоре с Кутеповым. И, наконец, о гибели придворного фотографа.
— М-да, дела… — протянул полковник. — Наверное, вы правы, и Александру Павловичу не стоит об этом рассказывать. По крайней мере, до выяснения всех обстоятельств. Не скажу, что наш генерал в тесной дружбе с князем Сангушко, но они уважают друг друга, это точно. Беда в том, что Служба охраны императора не имеет собственных кадров, чтобы начать слежку за французским фотографом, а уж тем более — за посланником или нашими сановниками. Обычно этим занимается Охранное отделение. В их ведении и филеры, и негласные агенты. Я пытался убедить Александра Павловича, что и нам следует иметь свою агентуру, но он только пожал плечами. Зачем нам это нужно, если он, как глава МВД, в любое время может отдать приказ Охранному отделению?