"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23

Анин Александр

Шли ходко, благо было достаточно холодно и промозгло, — почитай, конец осени. Хотя лед ни реки, ни озера не сковал, но чувствуется, это не на долго. К рождеству все пресноводные сравнительно небольшие водоемы окажутся в ледяном плену. Но пока даже снег на водную плоскость не выпадал — чувствовалась близость Балтийского моря.

Никита озерный замысел Дмитрия не то что не одобрял, но вскользь заметил о грозящей им опасности. Два человека в лесной тиши хорошая добыча для вражеского отряда, даже маленького, таившего в окрестностях Нарвы. Точно ведь, есть

такие, собранные из опоздавших местных жителей. Или специально оставленных для разведки и диверсии.

Впрочем, когда Дмитрий легкомысленно отмахнулся, и Никита больше о коварных врагах не вспоминал. Пусть сами, сволочи, боятся! В двадцать лет жизнь еще кажется бесконечной и беспечной, а опасность — смешной и не опасной.

Озеро встретило рыбаков осенним безмолвием. По причине наступающих холодов уже не было ни насекомых, ни даже птиц. Только бродяга ветер неприкаянно шатался по озеру, шурша высохшим и обмороженным камышом. И постоянный житель этих мест — рыба — чувствовалось, подалась общему унылому настроению и не показывалась на поверхности.

Общий рефрен — ждем теплой и солнечной весны. Доживите полгода до весны, а там видно будет!

Не зря поэтому поплавки заброшенных рыболовных снастей оказались неподвижными и, похоже, замерзли в воде. Никите скоро надоело сидеть на промерзлой траве и он, пристроив удилище в кустах, принялся прогуливаться в окрестностях, то ли ища лазутчиков, то ли возможности перекусить той же вкусной после заморозков рябиной. И поплатился за это.

Дмитрий, занятый своей удочкой, тоже поздно заметил мирно плывущее по воде удилище. Его характеристика бестолкового Никиты была короткой, емкой и крайне нецензурной.

Услышав громкую ругань Дмитрия, прибежал Никита. Самостоятельно плывущее удилище заставило его оцепенеть, потом перекреститься, прошептав: «Свят, свят, свят! Господи спаси и сборони!»

Вот ведь суевер. Все к богу посылает, — подумал Саша и насмешливо процедил:

— Рыболовную снасть надо было караулить, не брюхо не набивать. Утащил ее окунь, а он сразу к богу за помощью. Тьфу на тебя!

— Да это смешливый водяной баламутит. Не ушел еще в зимнюю спячку и играет. Не полезу я туда! — решительно объявил Никита, — утащит на илистое дно к своим подружкам русалкам и бессмертная душа к небесам не уйдет. Наш поп так всегда говорит, когда бабы летом плавать идут.

Дмитрий на эти теологические страшилки не ответил, ему было страсть, как некогда, — за крючок потянули с такой силой, что в пору было самому вспомнить о водяном. Но, постаравшись, он вытащил добычу. Конечно, никакого там мифологического водяного не было. Дмитрий поймал крупного окуня почти в три фунта, или, говоря современным языком больше одного килограмма. Знатный улов, в ХХI веке подобный экземпляр мало где найдешь. Постарался человек, выбил живность.

— Вот тебе страшный водяной, — опять насмешливо сказал Дмитрий, — хорош? Такой же окунь у тебя сидит. Хихикает, наверное, озерный житель, издевается над тобой.

— Воля твоя, смейся, — обиженно ответил Никита, — а я не полезу.

Всяко там нечистая сила, да и вода дюже холодная, снег уже на земле почти не тает.

Разумно, однако. Если по первой причине хотелось только похихикать над суеверным средневековым жителем, то вторая действительно была холодной, а теплых помещений вблизи не наблюдалось.

В итоге, Дмитрий пожалел бедолагу и, улучив момент, снова закинул свою снасть и поймал крючком лесу Никиты.

Первые метры удочка товарища шла легко, и он уже решил, что добыча ушла. однако потом она начала энергично тормозиться. Видимо, затаившая рыба не отпускала. И все же к берегу удилище Никиты Дмитрий кое-как подвел.

— Не возьмусь я за него! — решительно заявил Никита, водяной там, вот те крест потащит и поймает.

Ох уж эти темные дети средневековья. Режут друг друга так, что только хруст стоит, а всяких несерьезных мифов страсть, как боятся. Суеверы!

Сунув свою удочку Никите, он ухватил отплывающую удилище. Судя по тяжести и уровню сопротивления, окунь здесь был такой же крупный. Что и оказалось, когда Дмитрий вытащил добычу.

— Держи! — жестом победителя никчемному трусливому воителю предложил Дмитрий и строго предупредил: — с тебя кружка пива и за удочку, и за окуня.

Никита обескуражено взял увесистый «гостинец». Про святой небесный дух и всякую водяную нечисть он уже и не поминал. Хотя, чувствовалось, отказаться от сверхъестественных сил в озере не мог, но и трусливым мужиком, никчемным сыном боярским он оказаться не хотел.

Однако Дмитрий и не собирался в ХVIII веке доказывать отсутствие бога и его различных институтов. В средневековье это мог только идиот, каковым Саша себя совсем не считал. Пусть каждый сам сходит с ума он им не учитель, и не священник.

Дмитрий отдал, а Никита взял удочку с окунем. Вот главный итог деятельности зловредного окуня.

А потом началась потеха. Рыба словно проснулась и клевала, будто производственный план выполняла в конце четвертого квартала. Обе котомки, которые они взяли с собой, были заполнены в короткий срок. И все, пожалуй. Окуни, ерши, караси, вездесущие пескари, на вкус и цвет.

Дмитрий, похоже, попал на рыбную яму, где на зиму перемогали окуни. Шаг — другой не клюет, а здесь, около невзрачной осины, настоящий гон окуней. Хотя и Никита мог не завидовать — ловил только так около большой коряги всякую мелочь, только шум стоял!

Дмитрий очень радовался успеху. И количественно, и качественно улов был очень впечатляющий. Там были такие рыбы, причем не только окуни, но и, например, щуки. Но в тожевремя он понимал, что перспективной рыбалки здесь больше не будет.

Озеро ведь некрупное, рыбы здесь мало. От того в нем, похоже, и не рыбачили местные жители — промышленного улова не будет, а дети с меньшими претензиями не приходили из-за большого расстояния и какой-то опасности. Они вдвоем решились.

Так что путь эта рыбешка здесь живет и во множестве плодится, особо не пугаясь. Людям пока и так некогда, друг друга режут.