"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Наутро нас ждало ласковое солнце, полное безветрие, от которого становилось как-то не по себе. И общество Гафура, приставленного присматривать за нами. Впрочем, доверительный разговор с ним у меня запланирован. Грех не воспользоваться осведомленным источником сведений о работе шариатских стражей округа Париж.
Офицер Гафур чем-то все же напоминал человека. Во всяком случае, по-французски выражался грамотно, мог мыслить отвлеченными понятиями, был выбрит, чист и подтянут. Его же подчиненные из специального отделения отряда шариатских стражей с пафосным наименованием «Кара и возмездие» были вечно рыгающие, жрущие, жующие, неопрятные скоты. Настоящие свиньи, которых они почему-то так не любят – наверное, как своих проштрафившихся близких родственников.
– Ярко выраженное животное начало, - оценил этих бойцов не выспавшийся от ночного грома с молниями Писатель, заглянувший ко мне с утра на чашку чая и встретивший в коридоре парочку этих карателей.
– Идеальный кирпичик Халифата. Самое главное, чтобы скотина была послушной. Для этого нужно играть на самых потаенных струнах скотины – стремлении жрать от пуза, насиловать все, что шевелится, причинять боль и властвовать.
– Страх забыл, - добавил я – говорили мы свободно, поскольку в моей комнате местные хозяева не решились установить прослушку, проверено.
– Это обязательное условие. Должен скот бояться своего погонщика до потери пульса. И в Халифате погонщики этим искусством манипуляции владеют виртуозно.
– Вопрос в том, кто эти погонщики? – задумчиво протянул Писатель.
– Не малообразованный же, хотя хитрый и фантастически жестокий Халиф Хабиби. На кукловодов столь убогие зверушки не тянут. Это тебе не Чингисханы и даже не Наполеоны.
– Не ломай голову. Не нашего ума это дело, - мне не хотелось вдаваться в спор о мировом заговоре, который был вечен.
– Мы здесь для другого.
Хотя, справедливости ради, с кукловодами вопрос интересный. Халифат сломал на Земле многие вековые конструкции. Так, чрезвычайно забавно вышло с теми, кто считал себя этими самыми кукловодами в Западном мире, ну и, по скромности своей, во всей Вселенной. Властьимущие, все те, кто создавал нынешнюю ситуацию в Европе, раздувал бурю и мечтал парить в ее потоках над всеми, падая коршуном и отрывая лакомые куски, оказались в итоге такими же жалкими жертвами, как и презираемое ими население. Лелеемых мировыми элитами толерастов, защитников гендерного разнообразия, всяких придурков, умиляющихся миграцией и беженцами, Халифат схрумкал и даже не заметил. Те, кому повезло, успели принять «истинный Ислам», других просто сгребли в лагеря смерти, как биомусор. Досталось и самому Закулисью. Имущество, финансы, рычаги манипулирования - все было в Европе утрачено моментом. Конфисковано, растащено или просто растерзанно. И было наглядно продемонстрировано, как легко из кукловода превратиться в до нитки обобранного обывателя.
Вообще, Халифат, которого Закулисье считало хоть и хищной, но дрессированной англосаксонской зверюгой, не хотел договариваться ни с кем. Он был одержим и рушил все правила. Взорван Букингемский дворец вместе с большинством представителей королевской семьи. Исламисты оттяпали приличный кусок Англии, а индусы и пакистанцы пилили оставшуюся часть, не сегодня-завтра допилят. Так что цена мировому Закулисью оказалась невысока…
Писатель со своими мировыми проблемами оставил меня в покое и удалился к себе в кубрик. А я посмотрел на часы. Обычно в это время ко мне вежливо стучался и заходил Гафур. Сам он проживал точно в таком же помещении напротив. Желал доброго утра и окутывал меня льстивыми речами, предложениями дружбы и содействия. Похоже, имел указания не оставлять нас надолго одних и всячески втираться в доверие. И выведать, какой же шайтан нас сюда занес.
Втираться в доверие – это у него получалось отлично. Такой излучающий доброжелательность и стремление оказать любое содействие профессиональный палач. Ужом извивался, пытаясь хоть что-то выведать у меня конкретное, проявлял чудеса артистизма. Талант! Получал, понятно, всего лишь скупые ответы в соответствии с нашей легендой.
Даже жалко его стало. Ну что, можно чуток и приоткрыться. А то совсем изведется парень. А мне его еще предстоит использовать в наших делах. Надо попытаться его бурный словесный поток пустить в нужный арык. А для этого не грех сегодня опередить его и самому зайти в гости. Думаю, это ему не только польстит, но и обнадежит – мол, усилия по установлению доверительных отношения с «очистителем» не пропали даром.
Я пригладил волосы перед зеркалом, поправил обмундирование. И вскоре стучал в его дверь.
Гафур недавно прибыл с выезда, даже не успел переодеться и привести себя в порядок. Зато, завалившись на широкую двуспальную кровать, успел раскурить вонючий косяк. Подняв на меня глаза, тут же осведомился, не хочу ли я поплыть вместе с ним по волшебным облакам, поднимающим душу к самому Аллаху. Это «косяка задавить» у нормальных людей называется.
– К Аллаху нам еще рано, - отказался я.
А потом посетовал на то, как хочется иногда просто перекинуться умным словом с добрым собеседником, дабы развеять тоску этого порочного, так и не павшего полностью перед величием Халифата города. С видимым сожалением Гафур притушил самокрутку. И кликнул своего ординарца, или как они тут называются.
Вскоре перед нами исходили паром пиалы с зеленым ароматным чаем. Ну что за разговор без чая?
Беседа текла неторопливо. Начав с радений за великое будущее Халифата, я постепенно и очень аккуратно перевел разговор на борьбу с Сопротивлением. Невзначай наступил на больную мозоль Гафура – оценку его заслуг вышестоящим руководствам и вопросы конкуренции за благосклонность начальства и награды.
Знал я, как его раззадорить. Тут уж он разошелся не на шутку. Капитан мог часами рассказывать о том, кого его каратели героически пристрелили, повесили, расстреляли. И насколько ничтожны успехи его главного конкурента – командира такой же группы Захида. Тот не только виртуозно славословит своим длинным языком, превознося себя и бесстыдно льстя всем вышестоящим, но еще и так облизал им уважаемого генерала Абдуссалама аль Бэреди, что получил привилегии и призы куда больше, чем заслуживает. А заслуживает он, по большому счету, только хорошей порки.
И тут он сам брякнул то, к чему я пытался подвести беседу.
– Герои Захида. Элитные бойцы. Как же! – Гафур теперь метал молнии.
– Какой-то жалкий университетский профессор подорвался вместе с домом и воинами Захида. Если, конечно, их можно назвать воинами! А самому Захиду хоть бы что. Все сходит с рук. Ну, просто все!
– Какой-то позор, - поддакнул я, боясь, как бы ни сорвалась с крючка эта болтливая рыбка.
– Меня там не было! Я бы такого не допустил! Я бы этого умника взял живым! – Гафур сжал кулаки.
– И он бы у меня передал в руки справедливого шариатского правосудия всех своих богомерзких соучастников!
– А что натворил этот профессор? – поинтересовался я.
– Вообще-то он декан факультета Сорбонны Давид Драппо, - пояснил Гафур. – Знаток древностей и искусств. Консультировал наш культурный отдел, занимающихся классификацией полученных от кяфиров богопротивных произведений их презренного искусства, которые до сих пор в хорошей цене. А одновременно очень хорошо сотрудничал с «Солнцем Франции». Это такая подпольная организация, сумасшедшие фанатики-христиане, ненавидящие «истинный Ислам» и самого Пророка. Захид поехал его арестовывать. Ну, декан и взорвался вместе со стражами.