"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Делать нам было совершенно нечего. Но это только для меня бездействие есть синоним скуки зеленой. А для Писателя это долгожданная возможность почесать язык на любимые для него темы – тайны цивилизаций и перспективы человечества.
– Анатолий, мы имеем счастье наблюдать редкое явление. Политическая география на наших глазах стирается, и на ее место выступает физическая, - вещал он, разлегшись на узкой койке.
– То есть остаются поля, горы, моря. А человеческие информационные наслоения просто исчезают. Как будто и не было. Земля очищается от давления символов многотысячелетней цивилизации.
– Но приходит другая, - возразил я.
– Приходит такой ластик, который стирает предыдущие очертания. И чертятся новые контуры. Притом чертятся, чем получится – сейчас углем и дерьмом. Иногда используются старые карандаши.
– Ластик – это Халифат? – полюбопытствовал я лениво.
– Точно, он. Великий Упразднитель старой географии. Планетарное явление, а не какие-то там клоуны с автоматами.
– Географы хреновы, - хмыкнул я.
– Этот ластик все стирает. Названия. Символы. Память. Здесь была Франция, Германия? Не было здесь ничего. Здесь всегда был Халифат. Остатки храмов, сооружений? Нет, это просто кирпичики, из которых построен Халифат. Люди, которые здесь жили и верили каждый в свое? Это просто жалкий человеческий материал, из которого творится Халифат.
– Эка ты загнул, - произнес я с уважением.
– Ну а что. Эта катастрофа давно напрашивалась. Европа иссохла, утеряла энергию, порыв, выродилось. В таких случаях всегда на смену изнеженным патрициям приходят варвары. И всегда это реки крови, огонь, покорение и рабство. Таков человек. Жестокая обезьяна, самое большое удовольствие для которой уничтожать себе подобных, захватывая его угодья и самок. Все высшее в человеке порой очень быстро пожирается реликтовыми структурами общества и сознания. Это вечный круг. Цивилизация рушится под неудержимым напором варваров, потом возрождается на новом уровне. И опять иссыхает.
– Ты считаешь то, что творится здесь, такой исторической неизбежностью и нормой? – спросил я.
– Э, нет, друг мой Анатолий, - отозвался Писатель назидательно.
– По тому, как стремительно и какими нечеловеческими средствами набирает силу Халифат, у меня четкая уверенность, что идет не просто великое переселение народов, замена вероисповедания и типа цивилизации. Тут все хуже. Посредством Халифата к нам в дверь стучится первородное зло.
– Такое же уже было, - отозвался я. – Третий Рейх. Он тоже пах первородным злом. Ничего. Тех побороли. И этим бошки открутим. Нам не впервой.
– Нет, Рейх – это была квинтэссенция нашей человеческой мерзости, - задумчиво протянул Писатель. – А здесь… Вот ты знаешь, почему здесь столько казней и крови?
– Хочешь сказать – ритуальные жертвоприношения? – я напрягся после его слов, созвучных с самыми неприятными моими мыслями.
– А что такого? – пожал плечами Писатель.
– Энергия страданий и смерти миллионов рвет защитный полог над землей. И к нам идет волна иной, инфернальной, сути вещей. Куда более страшной, чем все наши фашисты и рабовладельцы.
– Вторжение зла из-за пределов, - задумчиво произнес я.
Слова Писателя, как я ни демонстрировал скепсис, проняли не по-детски. Всплыла в голове речь Католика еще в том мире: « Идет Вторжение. Из-за грани. Из Инферно». Вот же черти дери нашего беллетриста, умеет играть на нервах своей философией.
Наш диспут прервал гость. Как я и предполагал, Чиновник, будучи старой и матерой политической гиеной, не выдержал и пришел торговаться.
Он весь светился доброжелательностью. С собой притащил литровую пузатую бутыль вина и дешевые стеклянные стаканчики - обмыть будущее плодотворное сотрудничество. Понятное дело, мы вынуждены есть и пить из рук хозяев в надежде на то, что они не избавятся от нас таким безотказным оружием, как отравление.
Чиновник щедро отсыпал комплименты и тосты русскому народу и русскому оружию. А когда бутылка стала пустеть, перешел, наконец, к делу, из-за которого и завалился с выпивкой в нашу каморку.
Сначала закинул удочку по поводу обещанной мной помощи со стороны России. Я ему выдал заранее подготовленную информацию о том, как осуществить контакт с нашей разведкой. Комбинация была изящная и совершенно безопасная для наших людей. И еще я заверил, что не обидим.
Чиновник уважительно кивнул. А потом завел главный разговор – о том, кому и какие портфели достанутся после победы, и останется ли для него там теплое местечко. Я его, естественно, обнадежил.
Опрокинули мы еще по стакашке за дружбу между французами и русскими. Вино было на удивление хорошее, но сейчас имело непреодолимое стремление к тому, чтобы вскоре закончиться.
– Надо было две брать, - с сожалением произнес Чиновник.
– Шариат запрещает, - хмыкнул я, с глухим стуком ставя стаканчик на низкий алюминиевый столик.
– Аллах под землей не видит, - засмеялся Чиновник, выдав стандартную отговорку мусульманских алкашей. – Да и мы, месье Анатолий, к счастью не его паства.
Подняли стаканчики и выпили за приближающуюся с неизбежностью, как рассвет, победу.
– Эх, бедная обесчещенная Франция, - на щеках Чиновника от вина заиграл румянец, и его потянуло на разговоры.
– Ведь говорили болванам, что они доиграются. И доигрались. Вот, - он провел ладонью по седым волосам. – Знаете, когда я поседел?
– В Час Очищения? – предположил Писатель.
– Позже. Когда на моих глазах взрывали и ровняли экскаваторами Собор Парижской Богоматери.
– Да, - горько усмехнулся Писатель. – Сколько баек ходило еще в мирные времена, как там исламисты оборудуют мечеть. А они просто взорвали Собор.
– Я смотрел на это варварство, и у меня было полное ощущение, что терзают мое несчастное тело, - Чиновник сделал глубокий вздох и стиснул стаканчик до белизны в пальцах.
– Халифат должен быть снесен до основания такими же экскаваторами. А Собор должен вознестись вверх лучше, чем был. И за это я хоть с чертом договор заключу.
– Ваш Геракл считает иначе, - вставил я слово.
– Кстати, мы раньше общались в усадьбе Верон с Пьером Гамашем. У них весьма схожие взгляды. И почти одинаковая неистовость.