"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
С чужиками научился общаться я практически моментально. Ну как — научился. Просто сразу у меня это получилось. Разговор наш выглядит странно. Я говорю на обычном русском. Вслух. В ответ прокатывается в голове правильный и четкий баритон. Чужики звуки не производят. Их губы не шевелятся. Телепатия, черт возьми! Признанная на Земле шарлатанством и пользующаяся огромным спросом за ее пределами, в том числе для межвидового общения. Капитан Астр называет ее резонансным биоэнергетическим эффектом. Язык, с его слов, это забава дикарей. Рудимент. Неотъемлемое свойство существа разумного — именно резонанс-разговор.
Первый вопрос, который я задал капитану Астру, был, конечно:
— Зачем вы захватили меня?
— У нас договор, — отозвалось у меня в голове.
— Какой?
— Мы держим тебя в целости и сохранности вдали от Земли. И отвечаем за твою жизнь.
— А что получаете взамен?
— Точку неопределенности и активное зерно. Нужные нам. И тому, кто просил о помощи.
— Католику?
— Ты называешь его так. У нас он и ему подобные именуются союзниками.
— А я? Противник?
— Пока суть не определена…
Вот с того времени я и болтаюсь по космосу, постепенно теряя счет времени. Тут нет ни дня, ни ночи. По каким циклам живут чужики — понять трудно. У меня же двадцатисемичасовой цикл. Это еще на Земле ученые установили лет тридцать назад, что естественный цикл человека — двадцать семь часов. Данное открытие послужило началом множества спекуляций о том, что люди переселены с другой планеты, где сутки длиннее. Теперь, пребывая на борту инопланетного корабля, это уже кажется и не такими спекуляциями.
Куда летим, зачем? Наша лоханка болтается по звездным течениям, черпая бортами эфир, как мне кажется, без смысла и назначения. Обычно мы выныриваем из серого тумана гиперперехода в трехмерный объем рядом с очередной звездой. Во время этих маневров весь экипаж вместе со мной в обязательном порядке собирается в рубке. И наша потрепанная «каравелла» причаливает к очередному звездному острову.
Капитан отдает команды. Экипаж их выполняет. Когда они переговариваются между собой, то понимаю я их не полностью, но с каждым разом все лучше. Во всяком случае, основные моменты, проскальзывающие быстро, как биты в компьютере, я расшифровываю в рамках привычных мне и знакомых понятий. Вот как сейчас звучащую капитанскую команду:
— Торможение. Выход на сближение!
Астропилот Зенд принимает команду к исполнению. Он погружен по подбородок в свое пузырящееся кресло. Его пальцы утонули в каком то киселе, в который превратились подлокотники. Глаза закрыты. Он в слиянии со своим кораблем. Не дай Бог слияние оборвется — тогда погибнет и он, и корабль. И мы.
Корабль прокручивается вокруг своей оси. Одновременно и звезды, и пространство меняют свой цвет. Черная пустота на миг становится сиреневой, а потом ярко-красной, к которой прибиты страшные черные звезды. Потом все возвращается в нормальный вид.
Астроштурман-синхронизатор Шррег застыл, как статуя, выпрямившись, будто кол проглотил, в жестком кресле рядом с пилотом. Со стороны кажется, что он пристроился на коряге, опутавшей его ветками. Наиболее толстая ветка воткнута в его шею. Глаза закрыты тяжелыми веками. По телу астроштурмана идет дрожь, постепенно переходящая в настоящие конвульсии. Волны его конвульсий вздыбливают вдруг ставший видимым пол и кругами расходятся по нему.
То, что здесь творится, не снилась никаким фантастам. Наш корабль мчится с субсветовой скоростью. И тормозит так резко, что если бы принадлежал полностью к материальному миру, то распался бы на атомы от гравитационных перегрузок. Но он постоянно переходит из одной плотности в другую, частоты реальности скачут. Торможение — опасный маневр, который требует от пилота и штурмана полной концентрации.
— Десинхронизация близка к единице. Объект испытания в десяти единицах! Отторжение — пять единиц. Враждебность ментального облака устанавливается! — чеканит штурман.
Система исчислений у чужиков, конечно, другая, но информация автоматически подстраивается под мое понимание, в котором главенствует десятеричная система.
Это происходит постоянно. Штурман таким образом корректирует направление полета. И порой мне кажется, что ему очень больно. А когда боль проходит, в его восклицаниях даже слышатся всплески ликования, эмоций. Хотя это я так интерпретирую их. На самом деле в эмоциональных вывертах чужиков я вряд ли готов разобраться, они слишком чужды.
Маневр проходит гладко. Звезды приобретают другой цвет. Это означает, что скорость падает, и релятивистские эффекты уже не заметны.
— Граница цели пересечена, — сообщает штурман.
Ну, вот мы и здесь. И что? Мы зависли в центре гигантской пустоты. Не видать в шаговой доступности никаких звездных систем. На световые годы вокруг ни души. Какого черта мы забыли в этой зияющей пустоте? Хотя Астр и утверждает, что пустоты нет, все наполнено смыслами, информацией и вибрациями, но я все равно ничего не вижу кроме пустоты.
Потом происходит чудо. Из этой самой гигантской пустоты, вдали от звезд и туманностей, возникает планета…
Глава 2
Сперва планета выглядит небольшой звездочкой. Капитан проводит пальцами в воздухе, и в центре рубки повисает эдакий глобус, модель планеты. Кажется, его можно взять руками, но это всего лишь отличная иллюзия.
Сначала глобус был весь туманный и неопределенный, но с каждой секундой становится все четче, на нем проступают детали. Будто проявляется фотопленка под действием проявителя. Это результат того, что наши сканеры исследуют объект. Мы приближаемся к планете.
Теперь я уже могу рассмотреть, что это каменный шар. В голове щелкают цифры. Радиус в два раза больше земного. Плотность чуть ниже Земли, а сила тяжести на поверхности на двадцать процентов выше.
Серая бескрайняя поверхность. На ней серебрятся гигантские гладкие плоскости — это бывшие моря, конечно, в том случае, если планета когда-то знала звездное тепло.
Два небольших искусственных солнца на орбите скудно освещают поверхность, давая возможность не замерзнуть тонкой пелене атмосферы. Вращаются искусственные спутники — темные, уродливые, похожие на бесформенные грибы-наросты на деревьях.