"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Шутить с такими документами отучают на первом курсе Академии ФСБ, - отозвался я.
– Дело, возбужденное по факту контрабанды культурных ценностей… - процитировал проректор с выражением постановление. – Объясните, причем тут наш институт?
– Имеются основания полагать, что предметы и документы, имеющие значение для дела, находятся среди ваших учебных материалов, - скучным казенным тоном произнес я.
– И я должен вас пустить в фонды на основании этой филькиной грамоты?
– проректор ткнул пальцем в лежащее перед ним постановление.
– Или лучше мне позвонить сразу в Кремль?
Господи, как же утомляют дураки, которых их партнеры по противоестественным сладострастным утехам рассадили в великое множество теплых кресел с солидными названиями и большим денежным содержанием. Проектор же, не хрен собачий! А в прошлом, наверняка, какой-нибудь массажист или, скорее, фитнес-тренер – вон у него какая нездоровая страсть к гимнастическим снарядам.
– А мне лучше вызвать спецназ и задержать должностных лиц, препятствующих следствию? – вперил я пристальный взгляд в переносицу хозяина кабинета.
– Можете жаловаться хоть лично Президенту. Но это поручение следователя будет исполнено. Любой ценой.
– У вас какой-то юношеский задор, - скривился проректор.
– Не по чину, господин майор.
– Хватит болтать попусту. В общем, так. Вы даете все, что мне нужно. Или я беру это сам. Возможно, с причинением травм и увечий – моральных и физических, - я чуть приблизился через стол к проректору, использовав прием «кувалда» - такой ментальный удар, подавляющий волю объекта. И добавил с усмешкой. – Хотя болезненные травмы вам могут и понравиться.
Проектора передернуло, и он слегка опал со своего красивого мужественного лица. Как и следовало ожидать, у этого гламурного существа психика слабовата. Еще пару таких психических ударов, и из него можно будет вить любые узлы – хоть морские, хоть изящным бантиком. Но мне такое счастье даром не нужно. Этот чинуша, почему-то решивший, что ему все позволено, и так сделает, что надо.
– Ну, хорошо-о-о, - жеманно протянул проректор, возвращая себе барственный вид. – Мы же законопослушные люди.
Он нащелкал на внутреннем телефоне, стоявшем в ряду похожих аппаратов на столе, нужный номер. Скупо уронил в трубку начальственное указание. И вскоре в кабинете возникла худая до изнеможения, но очень стильно одетая дама лет пятидесяти, заведовавшая всеми институтскими фондами. Смотрела она на окружающих недобро и, похоже, относилась к полезным служебным существам породы бульдог.
– Алина Михайловна. Господин из ФСБ будет проводить у нас следственные действия. Окажите ему необходимую помощь, - снисходительно махнул рукой проректор.
Дама строго посмотрела на меня, видимо, справедливо полагая, что я больше похож на пирата с Ямайки, чем на доблестного сотрудника органов контрразведки. Но возмущаться не стала. Только указала на дверь и повелела добрым тоном и словом постового милиционера:
– Пройдемте!
Писатель ждал меня в коридоре. Я кивнул на него, отрекомендовав:
– Это наш консультант.
– О, вы теперь служите в ФСБ, Леонтий Авенирович? – язвительно осведомилась дама, глянув на Писателя, судя по всему, давно ей знакомого.
– На что нищий литератор с голодухи не пойдёт, - только и развел руками тот.
– Ну да, ну да, - дама вдруг совершенно по-человечески и иронично улыбнулась, и стало понятно, что она не бульдог, а актриса, подстраивавшаяся под царящие в этом клоповнике сумасшедшие нравы.
– И что вам нужно, товарищ из ФСБ и нищий литератор?
– Папку с западно-немецкими и китайскими гравюрами – поведал Писатель.
– Инвентарный номер двадцать девять сто один.
– Не вижу проблем, - сказала Анна Михайловна.
– Она в подвале, куда перенесли все архивные материалы.
Как я понял, благодаря именно ее стараниям в подвале все находилось в идеальном порядке. Поэтому долго искать папку с гравюрами не пришлось.
– Вот, - главная хранительница институтских сокровищ сверила номера по книге учета и положила объемистую, больше метра в длину, папку на большой деревянный стол в центре подвала, освещаемый тремя сильными настольными лампами.
– То, что вы искали.
Писатель открыл папку. Я стоял за его спиной, наблюдая, как он лихорадочно просматривает ее содержимое.
Итог был таков. Папка – в наличии. Содержимое в виде старых гравюр – оно тоже на месте. А единственный лист, который нужен мне, как водолазу кислород, отсутствовал.
– В этой папке он был, - растерянно произнес Писатель. – Я же видел.
Анна Михайловна, поняв, что происходит нечто экстраординарное, глубоко вздохнула от гнусной неожиданности и на миг даже как-то потерялась, сникла. Но тут же собралась. Стала деловито и быстро листать журналы учета, пересчитывать страницы. В итоге вынужденно согласилась:
– Одного листа не хватает!
Она посмурнела, как грозовая туча. Представляю, сколько сил ей стоило содержать тут все в порядке. И вдруг недостача. Да еще выявлена чекистами. Наблюдая за ней, я уверился в глубине души, что она не при делах. Для нее это все как гром среди ясного неба.
– И кто же его мог взять?
– сдерживая чувства, нарочито спокойно произнес я.
Сказать, что я испытал разочарование - это ничего не сказать. Второй раз за время Поиска быть рядом с обещанным Предметом и хватать вместо него воздух – это хорошенько бьет по нервам Старьевщика, всем существом нацеленного на результат. Да и в момент кульминации Поиска просто так Предметы не пропадают.
– Понятия не имею, кто взял, - раздраженно произнесла хранительница.
– Понимаете, Анна Михайловна? – вкрадчиво произнес я.
– Вещь та очень ценная. Ее пропажа – это уголовщина.
– Кто сказал, что вещь ценная? – пошла в наступление хранительница.
– Помню я ее. Никто даже не определил, что это такое. Какой-то алюминиевый новодел. Таких гравюр на металле…
– Вы уж поверьте мне, - заверил я с безупречной убедительностью в голосе.
Она устало махнула рукой и вздохнула: