"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Мне стоило рассказать братьям о странных способностях сестры, но я пустил всё на самотёк, решая, что она обуздала огонь и опаснее него ничего не будет.
Медленно, но мои ночные разговоры помогали Шейну, его по-прежнему снедали вина и боль потери, но он немного оживился, прекращая походить на безвольную оболочку. Он стал есть самостоятельно, без угроз, и начал изредка выходить из павильона, чем радовал Каида, Исара и отца.
Ни тогда, ни после я так и не понял, правильно ли поступил. Правильно ли решил, что лучше будет, если меня заклеймят убийцей Теялы. Я не думал тогда о будущем, лишь знал, что Шейн сломался бы под тяжестью собственной вины, злости и недоверия членов семьи,
Меня же люди с тех пор по-настоящему боялись. Они видели, что я могу сотворить, и отшатывались подальше, как от проклятой твари. Даже наши слуги и дворцовая охрана старались не пересекаться со мной.
Шёпот теней отныне почти не покидал меня, чужие голоса преследовали, будто шлейф. Время от времени я нервно оборачивался на звуки, уверенный в приближающейся опасности, и этим лишь множил слухи о моём безумии. При взгляде на юг голоса тварей становились громче, поэтому я стал чаще смотреть в том направлении.
Все праздники, поход и любые планы были забыты. В нашем доме поселился траур, словно холод, просочившийся не только сквозь стены, но добравшийся до самых наших костей.
В последний раз я видел сестру на похоронном костре, а спустя полгода, в середине весны, увидел там и маму, организм которой всё же не справился. Я приходил к ней множество раз, давал свою кровь, пытаясь вылечить, однако, как оказалось, кровь хорошо лечит тело, но не разум.
Все полгода велось расследование, но так и не нашлось ни одной улики, подтверждающей, что сестру убил я. Шейн немного оправился, хотя продолжал большую часть времени проводить в одиночестве и практически не разговаривал. Реже, но я всё ещё приходил к нему по ночам, делился тем, что однажды Теяла причинила боль и мне. Но, вероятно, сущность Дара Тьмы и способность исцеляться уберегли меня от смерти. Иногда я орал на Шейна, приказывая впредь собраться и держать в узде свои способности. Заявляя, что начну ненавидеть его от всей души, если все мои старания исправить ситуацию будут напрасными.
Эти речи были словно припарки и мази для отрубленной культи. Кровь я остановил, а вот руки всё равно больше не было. И только шёпот теней, вторивший моим словам, медленно успокаивал Шейна, укореняясь в его сердце. Нам было не под силу вылечиться от произошедшего, но мы уже потеряли сестру, и я не мог позволить себе потерять ещё и брата из-за Даров, которые мы не просили.
После кончины мамы в каждом взгляде Исара, Каида и отца я видел, что они многое для себя решили. Я упрямо не признавал вину в смерти Теялы, но и не доказывал обратное. И даже веря в мою невиновность, они всё равно чувствовали, что я что-то скрывал. В таком напряжении и недоверии мы провели всё лето. Я прекратил есть с близкими за одним столом, чтобы не портить приём пищи напряжённой тишиной. Лишь отец изредка звал меня отобедать, но даже из таких встреч мало что получалось.
Я должен был сломаться под весом недомолвок, но никогда ещё тайна на душе не была для меня так легка, потому что в тот год моё сердце поистине стало чернее самой ночи.
Убедившись, что состояние Шейна стало вменяемым, а взгляд оставался осознанным весь день, не найдя иного выхода, я принял единственное правильное решение – в самом начале осени я собрал вещи и ушёл. В дорогу я взял еду, немного одежды и меч с кинжалом, которые мне подарили Исар и Каид. Перед самым отъездом я замер, поняв, что у меня не осталось от сестры ничего, что я бы мог взять на память. Ничего,
– Зачем ты это делаешь, Илос? – Отец был единственным, кто заметил мой ночной отъезд.
Он подбежал в едва накинутом на плечи халате и с растрёпанными волосами. Потеря жены и дочери сказались на нём не лучшим образом. Он похудел, в волосах проступило больше седины, а тревоги отобрали у него несколько лишних лет жизни. Схватив под уздцы, он остановил моего коня недалеко от главных ворот.
– Выполняю данную тебе клятву, отец.
– О чём ты, Илос? – растерялся он.
– Я поклялся беречь каждого из вас до последнего вздоха. Я не сумел защитить Теялу, но могу оградить братьев от выбора. Выбора: убить меня или изгнать; выбора, который рано или поздно они сделают.
– Илос… не нужно.
– Ты сам в это не веришь, отец.
Я видел, что ему трудно принять решение в мою пользу. Он явно хотел понять и простить меня, хотел для себя и для всех остальных найти доказательства того, что я не причинял сестре боль, но он не мог, потому что именно я все эти доказательства и скрывал. Прежде чем ответить, отец пристально посмотрел мне в глаза, вновь молча ища подсказки, но я их не дал, сохраняя безучастную маску, ставшую моим лицом.
– Что бы ты ни скрывал, что бы ни сделал, – отец нехотя отпустил поводья, давая мне свободу, – знай, что мама любила тебя. Я же и сейчас люблю и сожалею о твоей судьбе. Сожалею, что не смог предотвратить такой поворот.
Так я стал свободным… и потерянным, не знающим, какая из сотен дорог выведет меня из лабиринта, и есть ли вообще выход из той тьмы, в которую я добровольно забрёл.
Так что никто не изгонял меня на юг в безжизненные пески. Я продолжал слышать сводящий меня с ума шёпот жутких тварей со стороны пустыни. Поэтому сам ушёл туда, решив, что, раз все видят во мне зло, то среди скребущихся там демонов мне самое место.
2. Начало
Глава 1
Я оставил коня на краю засохшего озера. Распряг животное и отпустил, давая тому выбор: отправиться домой либо жить на воле. Я закинул сумку с едой и вещами на плечи, повесил оружие на пояс и дальше двинулся пешком.
Я с трудом пересёк пересохшую территорию и наконец увидел настоящую пустыню, раскинувшуюся во все стороны до самого горизонта. Жуткое, мёртвое зрелище, пылающее зноем. Я сразу пожалел, что выбрал это место в качестве своего личного загробного мира.
Но затем наступила ночь.
Во мраке песок под ногами потемнел, а небо заиграло истинными красками: от обсидианово-чёрного до сапфирово-синего с фиолетовыми и розовыми всполохами. В Астаре земля большую часть года была покрыта зеленью и цветами, поэтому небо выглядело чёрным, усыпанным бриллиантами звёзд. Но тут… Тут даже у темноты были оттенки.
Далее я шагал бездумно, не имея ни малейшего представления, куда и как долго идти. Пустыня – это мир, где нет дорог и правильных троп, здесь можно шагать, куда хочешь, быть свободным в своём выборе, где каждый вариант с большой вероятностью приведёт к гибели. И я сильно сомневаюсь, что в тот момент мне было не наплевать. Возможно, я намеренно искал свою смерть, чтобы покончить с яростью и разочарованием, сжигающими меня изнутри, когда делал один упрямый шаг за другим, увеличивая расстояние между мной и моей семьёй.