"Фантастика 2024-64". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
И вот на званом вечере приглашённая вами элита разных кругов власти поняла, что вы уже не одно целое с императором, и поддержки никакой не имеете.
А это значит, и как таковой власти кроме красивого титула и лёгких привилегий не несёте. Вот и получается, что вы, оказать подспорья в их вечной борьбе за влияние не сможете. А где и вовсе можете усугубить. Ведь вы не в почёте, и находясь рядом с вами можно тоже угодить под раздачу.
На вашем званом вечере канцлер всё расставил окончательно по своим местам для всех в понятной форме. Так как там наглядно продемонстрировали,
Тем вечером всем стало ясно, что вы теперь простой аристократ, который когда-то был в почёте, а теперь отлучён от большей части своей былой власти. Которого явно не жалуют в верхних эшелонах управления империи, как с коллежской стороны, так и с военной, и имеющего там, мягко сказать недоброжелателей, которые не желают видеть его в высоких светских кругах.
Вот и выходит, что хоть вы и весь ваш род имперской крови, но привилегированности вам тут не светит. Вы теперь сами по себе без былого подспорья и, за бортом высшего управления империи.
Явной выгоды или помощи в делах аристократов тоже оказать больно-то не сможете, а значит, ничем от них не отличаетесь, кроме разве приставки имперская кровь.
Отсюда и отношение собранных вами аристократов на вечере. Оно же явно изменилось после речи канцлера. Начиная с отстранённо нейтрального, а где и вовсе нагловатого с нотками насмешки, заканчивая разозлёно разочарованного. Ведь ваш статус упал, а вместе с ним и грани дозволенности, вместе с возможно несостоявшимися перспективами.
Сейчас на лицо то, что вас отстраняют и изолируют от всех важных процессов в империи. Ваши недоброжелатели ждут ваших неудач, чтобы вы упали ещё ниже, а ваши бывшие гости званого вечера после всего произошедшего поняли, что лебезить перед вами нет смысла, и если надо можно и дерзить.
Я всё говорил и говорил, видя молчаливое согласие Романа Алексеевича, на мои слова, а где-то и задумчивое раздражение.
— Александра тоже всё это ощутила на себе тем вечером. Она, ещё не придя в себя от ужасов войны и дыхания смерти за своей спиной, вновь можно сказать, оказалась во враждебной среде, где вместо скрытой стали убийц, надменные пренебрежительные взгляды аристократов, которые могут резать не хуже оружия, а явной защиты и опоры от этого теперь нет.
Как я думаю, на этом фоне у неё и случилось то, что мы видим сейчас. Ведь надо понимать, что вы всё ещё состоявшийся политический деятель, и до конца не потеряли все, что имели ранее, а вот ваши дети это другое дело. Они более уязвимы теперь без покровительства императорского дома. С ними можно уже не так считаться как с вами.
Вы, как и они остались наедине с бывшими прихлебателями и лицемерными интриганами, что строили из себя друзей и соратников, которые возможно имели к ним личные скрытые обиды. Вот только для них это куда страшнее, и последствия этому мы с вами можем наблюдать уже сейчас.
Я закончил
— Теперь я понимаю, почему в столь юном возрасте вы настолько преуспевающий человек. — Нарушил молчание князь, смотря на меня задумчивым изнурённым взглядом. — Григорий могу я задеть вопрос?
— Конечно Роман Алексеевич. — Кивнул я белокурому аристократу, делая глоток из бокала, смачивая слегка пересохшее горло вином.
— По какой причине вы решились на такой деликатный разговор. Я и так знал, что вы умны, больше чем половина аристократов империи, а теперь я убедился в этом ещё больше. Так зачем вам всё это было говорить, — задумчиво протянул князь. — Какой был смысл? Ведь вы же сами знаете, что нового вы мне ничего не открыли. Неужели это из-за Александры, или у вас какой-то иной мотив?
Я перевёл взгляд на содержимое своего стакана, слегка покачивая красное как кровь вино, которое стало слегка плескаться по стенкам, смотря при этом через него на размытый силуэт своего собеседника.
— Знаете, — поджал я губы, при этом мой взгляд стал смотреть, словно в пустоту. — Я задумался не давно, а после прихода ко мне княжны Александры Романовны в трудный для неё час, ещё раз вспомнил об этом.
Стоит ли винить тело змеи за то, что оно привело голову к своей добыче. Так как даже с отрезанной головой она может жить и нести смерть пусть и недолгое время.
Виновато ли тело в том, что приказывало ей голова, обладающая ядовитыми клыками. Если подумать управляет всем голова, а если тело будет сопротивляться, то оно умрёт с голоду.
Вы знали, что змеи иногда поедают сами себя, травя и заглатывая свой хвост. Поэтому хвост змеи, являясь частью единой рептилии, тоже находится в опасности, ведь если он неплотно сожмёт добычу и она ускользнёт, голова в возбужденном запале атакует его.
— Я этого не знал, и затрудняюсь пока ответить на ваш вопрос. Но к чему вы клоните? — Непонимающе наморщил лоб Роман Алексеевич.
— Да просто мысли вслух, — сделал я быстрый глоток вина, после чего улыбнулся своему гостю. — Роман Алексеевич нового я естественно вам ничего не открыл. Я просто ответил на ваш первый вопрос. Ведь иногда надо напомнить, что и так очевидно. Вы и ваша семья в тяжелой ситуации в новом положении. Мне же вновь напомнили, кто я такой для них, и где мне надо быть. Вот только для меня это знакомо, а вот для вас не думаю. Меня, а теперь и вас тут не любят. Как говорится, сегодня ты им нужен, а завтра уже не черта.
Романин сидя в кресле, наградил меня быстрым, но пристальным взглядом, после чего сделал большой глоток из бокала и, поджав губы, произнёс:
— Знаете Григорий уже скоро рассвет. Думаю, вы правы. Не стоит сейчас будить Александру. Я благодарю вас, что вы не остались к ней безучастным в трудную минуту. Могу я попросить вас об одолжении. Когда Александра проснётся сопроводить её домой?
— Хорошо Роман Алексеевич. Будьте спокойны об этом. — Кивнул я, смотря, как князь имперской крови встаёт из кресла, ставя пустой стакан на маленький столик.