Фантастиковедение - кто есть кто (Биобиблиографический справочник)
Шрифт:
Е. Харитонов
Фантастиковедение: кто есть кто
Биобиблиографический справочник
Содержание:
Предисловие Именной указатель А-Б В-И К-О П-Ф Х-Я Приложение 1: Теория и практика библиографии и фантастиковедения. Приложение 2: Фантастиковедение в книжном измерении. Опыт библиографии. Приложение 3: Библиография по авторефератам диссертаций
по проблемам фантастики в литературе и искусстве.
Моим родителям, которые всегда
умел мечтать и верить.
Справочник "Фантастоведение: кто есть" - первая в отечественном литературоведении попытка создания библиографической истории изучения фантастического метода в литературоведении и искусствознании. Он содержит биографическую и библиографическую информацию о более чем 100 критиках, литературоведах, искусствоведах, библиографах и писателях прошлого и настоящего, чьи критические или библиографические публикации составляют историко-теоретическую базу фантастоведения.
Справочник
Автор- составитель выражает глубокую признательность И.Г.Халымбадже (Екатеринбург), А.Н.Осипову (Москва), В.Л.Гопману (Москва), Вл.Гакову (Москва), Г.А.Алексеевой (Москва), Д.М.Трускиновской (Рига), А.М.Ройфе (Москва), А.Т.Синицыну (Москва) за поддержку и помощь в подготовке справочника.
От составителя
ЕСТЬ ТАКАЯ НАУКА...
(Из истории литературно-критического
изучения фантастики в России)
Художественная литература делится на два
рода: литература реалистическая и литература
фантастическая. Третьего не дано. Граница
между ними неуловима, как граница между
атмосферой и космическим вакуумом, как
граница между молочной рекой и кисельными
берегами.
Кир Булычев. Падчерица эпохи.
Фантастика порождается реальностью и совре
менностью и обращена к ним как метод их
художественного раскрытия.
Евгений Тамарченко. Уроки фантастики.
Фантастику трудно определить индуктивным
путем хотя бы потому, что литературоведение
не располагает для этого достаточно прочной
теоретической базой.
Леонид Геллер. Поиски в инаком.
Фантастическое, являясь древнейшей составляющей искусства, в отечественном литературоведении обрело более-менее серьезное положение как объект специального изучения сравнительно недавно каких-нибудь 30 лет назад. Разгоревшиеся в 1960-х гг. и не утихающие поныне жаркие споры о социальной и художественной природе фантастического метода (к сожалению, в критике все еще бытует изначально ошибочное определение фантастики как жанра), стремительно увеличивающийся фонд специальной литературы и диссертационных исследований создали благоприятную почву для формирования новой области знания - фантастоведения (или фантастиковедения - кому как нравится), как раздела общего литературоведения и искусствознания.
Терминологическая справка: фантастоведение - наука, занимающаяся фантастикой (в широком понимании) в ее прошлом, настоящем и частично будущем, характером ее связей с остальной литературой, художественной культурой в целом и миром, охватывая не только литературный, но лингвистический, искусствоведческий и социально-философский ас 1000 пекты.
Однако, если в Западной Европе и США фантастоведение давно и благополучно развивается в самых разнообразных направлениях, то в отечественном литературоведении эта наука до недавнего времени оставалась в положении enfant terrible. Судьба науки о фантастике в нашей стране почти столь же драматична и противоречива, как и судьба самой фантастики. Небрежение академической науки по отношению к фантастике имеет под собой не только идеологическую подоплеку, коей мы не станем касаться, но и целый ряд куда более значимых в данном случае - чисто "литературных" причин. Одна из них - банальная привычка (укрепившейся еще с 1920-х гг. и, увы, сохранившаяся в критике и поныне) рассматривать фантастику исключительно как явление массовой субкультуры, разновидность низовых форм художественного творчества (паралитература). Однако такая точка зрения проистекает, скорее всего, из-за недостаточного понимания специфики и жанровой полиморфности фантастического текста. Знаменитый английский писатель и литературовед Кингсли Эмис считал, что фантастика только "обнаруживает тесную связь с массовой культурой, но не является ее составной частью", в отличие, например, от детективной литературы или женского романа.
В другом же случае НФ относили к разряду детской литературы, призваной в доступной форме популяризировать научно-технические знания. Некоторые резвые умы (в их ряду, к сожалению, и некоторые из писателей-фантастов) пытались даже загнать фантастику в узкие рамки одной сверхзадачи - звать молодежь во ВТУЗы. Сама по себе подобная точка зрения, бытовавшая в отечественной критике до конца 1960-х гг., являлась результатом, во-первых, неустойчивости дифиниции НФ; во-вторых, недостаточной изученности природы фантастического в контексте художественного творчества и, в-третьих, укоренившихся еще в начале ХХ в. представлений о специфике фантастики, как обособленном виде литературы с иными эстетическими критериями. Сколь нелепа и ошибочна подобная позиция доказывает простое перечисление имен, так или иначе сказавших свое слово в фантастической прозе: В.Ф.Одоевский и И.С.Тургенев, П.Буль и Веркор, М.А.Булгаков и А.П.Платонов, Э.По и А.Бирс, В.Пелевин
В последние 25 лет академическое литературоведение все-таки делает робкие шаги в области фантастоведения, однако не торопясь признать ее полновестность и полноправность.
* * *
В литературе XIX в. фантастическая проза никак не вычленялась из общелитературного процесса, а, значит, отсутствовали и специальные работы, посвященные ей, хотя сам термин "фантастика" появился еще в начале прошлого века (ввел его в обиход французский критик Шарль Нодье, автор пионерской фантастоведческой работы статьи "О фантастическом в литературе", 1830). Даже после того, как некоторые писатели (и в их числе Ф.М.Достоевский и И.С.Тургенев) стали использовать гриф "фантастический рассказ", дореволюционная критика относилась к этому роду литературы, мягко говоря, сдержано. Вспоминаются разве что негативные отзывы В.Г.Белинского о фантастических повестях Гоголя и Одоевского, или разгромы "таинственных" рассказов Тургенева. Однако к концу XIX в. время от времени стали появляться статьи, правда, преимущественно, полемического характера, о нужности-ненужности фантастики в русской литературе. Характерное отношение критики того времени к фантастике иллюстрирует статья П.В.Засодимского "Значение фантастического элемента в детской литературе" ("Пед. листок", 1880, N 1), в которой автор попросту предлагал исключить из детского чтения всякую небывальщину и сказки. А уж если и использовать фантастику как допущение, так исключительно в области нравственной. Существовала и другая крайность. С развитием в дореволюционной литературе утопических сочинений, фантастика зача 1000 стую рассматривалась не столько в русле литературного процесса, сколько в области социально-утопических предначертаний, иными словами - как приложение к философским и социологическим дисциплинам. "Прикладной статус", как известно, сохранялся за НФ очень долго.
Вероятно, пионерской работой отечественного фантастоведения следует считать оригинальное исследование В.Я.Брюсова "Испепеленный. К характеристике Гоголя" (М., 1909), в которой поэт характеризует великого писателя как романтика и фантаста, опираясь, в своих выводах, на фантастическую тематику гоголевских повестей.
С бурным взлетом в 1920-х гг. отечественной НФ активизируется и ее критика, а затем и библиография. Публикуются десятки статей и рецензий, в которых, опять же, НФ рассматривается в основном как "приложение" - на этот раз к науке. В НФ критике в то время активно работают сами фантасты - А.Беляев, А.Палей. Но за редким исключением отношение официальной критике к НФ оставалось негативным. Печальную роль в вульгаризации приключенческой и фантастической литературы сыграли статьи-указания и рецензии-доносы А.Ивича и Я.Рыкачева. Однако тогда же появились и первые серьезные опыты литературоведческого и библиографического характера. В первую очередь следует назвать книгу Евгения Замятина "Герберт Уэллс" (Пг., 1922). Очерк автора антиутопии "Мы" стал не только первой отечественной работой, посвященной анализу творчества английского романиста, но и первым чисто литературоведческим исследованием, в котором предпринята попытка выявить специфику фантастического.
В том же году увидела свет еще одна значительная работа "Русский утопический роман" (М., 1922) В.Святловского. Правда, в данном случае, фантастика рассматривалась в большей степени в контексте социально-историческом, нежели в литературно-художественном. Хотя книга ценна богатой фактурой. Не меньшего внимания заслуживает и составленный тем же автором "Каталог утопий" (М., 1922), в котором зафиксировано 1500 названий и таким образом являет весьма полный указатель литературных утопий от античности до начала ХХ в. Впрочем, при всей оригинальности и важности для последующих исследователей прошлого научной фантастики, эту работу трудно отнести к разряду литературной библиографии. Первая же библиографическая работа, составленная на принципах непосредственно литературной библиографии и с учетом художественной специфики НФ, появилась годом позже в журнале "Казанский библиофил" - "Уэллс на русском языке и русская литература о нем: 1895-1922 гг." В.Детякина.
К начальному периоду фантастоведения следует отнести и уникальную в своем роде "Энциклопедию межпланетных сообщений" профессора Н.А.Рынина, а точнее два ее выпуска - "Космические корабли (Межпланетные сообщения в фантазиях романистов)" (Л., 1928) и "Лучистая энергия в фантазия романистов и проектах ученых" (Л., 1930). Из названия, впрочем, заметно отсутствие акцентов на литературную сторону предмета. Тем не менее, обзоры НФ произведений космической тематики и особые библиографические приложения к ним "Библиография по межпланетным сообщениям" (содержащая, кстати, около 200 названий НФ произведений на русском и иностранных языках, а так же описания НФ фильмов на космическую тематику) - не утратили своей познавательной ценности и сегодня.