Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)
Шрифт:
(Приписка на полях: «Здравия желаю, Паша! Поздравляю с новым званием!»)
18 июня 2026 года (в начале лунного дня) четвертая экспедиция посещения обитаемой лунной базы «Плато 1» (Море Кризисов) в составе трех космонавтов высадилась на ракетодроме ЛР 12. К сожалению, межпланетная транспортная инфраструктура пока еще не развита в должной мере, поэтому эксплуатация базы, рассчитанной на шесть человек, осуществляется штатом сокращенного состава.
Перечислю членов четвертой экспедиции. Первый номер – командир экспедиции, роботехник и главный инженер базы Виктор Иванович Скобелев. Третий номер – врач и психолог, специалист по СЖО и СХР, космонавт-исследователь Артем Вячеславович Орех. Шестой номер – механик базы, радиоинженер, водитель-наладчик ЛТС, космонавт-исследователь Максим Владимирович Левин.
Отмечу, что в экспедиции должен был участвовать пятый номер или его дублер, однако за две недели до старта решением Кадровой
(Приписка на полях: «Я знаю, что он твой ставленник, Паша. Спасибо!»)
Главные задачи четвертой экспедиции посещения – техническое обеспечение второго этапа развертывания базы «Плато 1», продолжение программы научных исследований в районе кратера Пирс, контроль над экспериментальной кибернетической группой сборщиков накопителей космогенных изотопов «Кентавр».
Самой трудоемкой, на мой взгляд, была первая задача. Как я отмечал ранее, работать приходилось в сокращенном составе, и это увеличило нагрузку на каждого члена экспедиции. Причем пик нашей деятельности пришелся на первые лунные сутки – с 18 июня по 3 июля 2026 года. Напомню, что этот же период был адаптационным. Наибольшую тревогу у меня вызывал Максим Левин: в отличие от меня и Артема Ореха он впервые попал на Луну, и в реальных условиях могла проявиться скрытая патология. Хорошо известны случаи, когда у дебютантов развивалась аллергия на реголитную пыль. Хотя Максим прошел подготовку в «Имитаторе лунной поверхности» Института медико-биологических проблем (ИМБП РАН), реакцию его организма трудно предсказать. К счастью, никаких отклонений от нормы мы не выявили. Левин с энтузиазмом брался за любое дело, иногда даже во вред собственному распорядку дня. Мне было очевидно, что он старается показать себя с лучшей стороны, стать в глазах коллег «настоящим космонавтом».
Главная проблема, с которой мы столкнулись в первые сутки посещения, – сбой в электролизной системе электрохимического генератора № 2. В преддверии лунной ночи такой сбой представлял опасность. Энергетические нужды «Плато 1» обеспечиваются тремя регенеративными электрохимическими установками серии «Фотон-Л». Выход одной из них из строя не станет фатальным для базы, однако придется обесточить на лунную ночь исследовательский и производственный модули, используя генератор № 1 как основной при снабжении базы и сохраняя генератор № 3 в «холодном» резерве. Понятно, что часть оборудования исследовательского и производственного модулей может попросту «замерзнуть» и выйти из строя без возможности восстановления. Комплекты запасных элементов для «Фотонов» на «Плато 1» еще не доставлены, поэтому нам пришлось действовать своими силами, руководствуясь рекомендациями из ЦУП-Москва. Полевой ремонт выполняли два члена экспедиции: я и Максим Левин. Третий номер, Артем Орех, плотно занимался оранжереей «Витацикл», компоненты которой прибыли на базу в ходе третьей экспедиции посещения и еще не были развернуты. Несмотря на высокую загруженность, нам удалось отремонтировать системы генератора № 2 и вывести его на рабочий режим до начала лунной ночи, что позволило использовать эту установку в качестве резерва.
Насыщенный график работ не давал нам полноценно решать две другие задачи экспедиции: научно-исследовательскую и контролирующую. Можно заключить, что научно-исследовательская программа в тот период свелась к мониторингу медицинских показателей членов экспедиции, которые осуществлял Артем Орех. Контроль над кибернетической группой «Кентавр», которая находится в зоне моей ответственности, я осуществлял дистанционно с поста ДУиК-К дважды за рабочую смену. Кроме того, регулярно перед общим «отбоем» я просматривал log-файлы центрального логического контроллера кибернетической группы, чтобы удостовериться в работоспособности всех систем.
Следует сказать, что экспериментальная кибернетическая группа «Кентавр» к нашему прибытию отработала только три полных цикла в автономном режиме, но успела продемонстрировать выдающиеся показатели. Заполнение сорбционных рефрижераторов «Гелиос» космогенными изотопами составило от 4 до 9 % (сборщики-накопители № 5 и 3 соответственно), что в два раза превышает теоретически предсказанную величину. Разумеется, одной из причин перевыполнения плана по сбору и накоплению изотопов является высокое содержание 3He и 4He в реголите Моря Кризисов, обнаруженное еще в прошлом веке по итогам изучения проб, доставленных возвращаемым аппаратом АЛС «Луна 24». Однако нельзя недооценивать и эффективность выбранной проектной схемы: кибернетическая группа «Кентавр» продемонстрировала высокую надежность и производительность в полевых условиях, что позволяет уверенно рекомендовать ее к дальнейшему развитию
Поэтому я не ожидал от группы сюрпризов. 16 июля 2026 года, перед началом второго лунного дня (т. е. перед началом четвертого рабочего цикла сборщиков накопителей), мы провели расширенную чат-конференцию с разработчиками проекта «Кентавр». Генеральный конструктор Илья Адольфович Шейкин заверил, что анализ телеметрических данных не выявил каких-либо сбоев, и можно рассчитывать на успешное продолжение программы. Максимум, что могло случиться, по мнению Шейкина, – поломка ходовой части одного из сборщиков накопителей за счет абразивного воздействия реголитной пыли. Но это учитывалось инженерами из технико-эксплуатационного сектора как «плановые» потери.
Негативные ожидания проектантов не оправдались – с началом лунного дня все без исключения сборщики-накопители восстановились и продолжили нормальную работу. Вот почему неадекватное поведение кибернетической группы «Кентавр», проявившееся утром 20 го июля, застало меня врасплох.
Артем Орех, номер третий (электронный дневник)
Моя бабушка по материнской линии, Элеонора Никитична, всегда поучала: если хочешь что-то понять, запиши. Как говорится, qui scribit, bis legis [3] . И была права: большинство людей только через запись способны упорядочивать мысли, анализировать их, а я – не исключение. Но кто ж из нас слушается бабушку? Сколько себя помню, мне всегда претила идея вести дневник. Конспекты, рабочие записи, протоколы, медкарты, отчеты, рапорты, статьи – сколько угодно и с преогромным удовольствием. А вот фиксировать мелкие события жизни, свои мысли и чувства, возникающие по этому поводу, – увольте. Малоинтересно, не привык, не умею. Но на этот раз придется. Другого столь значимого события в моей жизни не произойдет точно, и не исключаю, что когда-нибудь эти записки будут обсуждаться синклитами коллег, которые вникнут в каждую запятую. Посему я постараюсь избегать здесь чисто профессионального взгляда на произошедшее. Диагнозы пусть ставят другие. В этих записках я предстану в качестве одного из реципиентов, реагирующего на внешние раздражители, мучительно преодолевающего информационно-дефицитный и замещающе-искажающий коммуникативные барьеры. Мне кажется важным сохранить это для истории. Natura incipit, ars dirigit, usus perficit [4] . Удачи вам, коллеги!
3
Кто пишет, тот дважды читает (лат.).
4
Природа начинает, искусство направляет, опыт совершенствует (лат.).
Итак, начнем. Меня зовут Артем Вячеславович Орех. Мне тридцать шесть лет. Я космонавт-исследователь, специалист по космической медицине и психологии. Заканчивал Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова. Второй диплом получил на биологическом факультете Московского государственного Университета имени М. В. Ломоносова. Оттуда перешел в Институт медико-биологических проблем Академии наук на должность старшего лаборанта. Участвовал в трех проектах Лаборатории замкнутых биосистем, проводимых в интересах Международной ракетно-космической корпорации «Внеземелье»: «Биосфера-К», «Биосфера-Л», «Грядка». Подал заявление в Отряд космонавтов «Внеземелья», прошел кадровый отбор и двухлетнюю подготовку.
Полет на Луну в июле 2026 года был моим третьим рейсом в космос. Специалистов по космической медицине и психологии начали включать в экипажи в обязательном порядке после полета корабля «ЮГ 9», который едва не закончился катастрофой и гибелью экипажа из-за проблем с психикой у полковника Э. П. Кокорышкина (так называемый «мемориальный синдром»). Впервые я побывал в космосе в октябре 2023 года, посетив околоземную орбитальную станцию «Ядро 2»; участвовал в исследованиях по проекту «Колесо». За эту работу меня в числе других участников проекта удостоили Государственной премии в области науки и технологий. Затем Кадровая комиссия по моему заявлению перевела меня в группу подготовки рекогносцировочной лунной экспедиции. Хотя многие из коллег считали меня «фаворитом лунной гонки», я попал в дублирующий состав и должен был остаться на Земле. Однако в течение года мой статус внутри иерархии изменился. Судьба свела меня с академиком Леонидом Семеновичем Калмановичем – блестящим московским математиком, лауреатом Нобелевской премии, возглавляющим Управление информационно-расчетного обеспечения МРКК «Внеземелье». Вскоре я узнал, что круг интересов и обязанностей Калмановича выходит далеко за пределы математических абстракций. Академик предложил мне стать одним из его «эмиссаров» и получил согласие, что тут же сказалось на моей карьере. Подробнее об этом я расскажу дальше, а пока отмечу вот что: Калманович, как говорится, выдал пропуск в новые сферы, и с того времени я на многое стал смотреть по-иному.