Фарватер Чижика
Шрифт:
— В Париже… — вздохнула Ирина. — А теперь в Германию, да?
— В Швейцарию. Но через Германию, — подтвердила Надя. — Завтра на самолет, и вот она, Германия. А там и в Швейцарию, в Биль. Только ведь лошадь ведут на свадьбу не водку пить, а молодых возить.
— В смысле?
— Ну, Михаил, представь, что ты на гастролях в Германии. Представил? — спросил я. Мы с артистом как-то нечувствительно перешли на «ты».
— Представил, — сказал артист и аж зажмурился, как кот перед сметаной.
— Только у тебя спектакль-дуэт,
— А все-таки это здорово, — сказала Ирина. И опять вздохнула.
И тут словно стужей повеяло. Август, а — стужей. Все замолчали и даже поёжились
Это на террасу вышел малоприметный человечек в штатском. Ничего грозного, ничего сурового в нём вроде бы и не было, напротив, он приятно улыбался — а стужа!
— Михаил Владленович, вас зовет Юрий Владимирович, — сказал он приветливо мне.
Я встал. Михаил-артист собрал пальцы в щепоть и — едва заметным движением — перекрестил меня.
Ну, ну…
Внутри правительственная дача очень даже неплоха. Нет, до моего дома не дотягивает, но неплоха. Стены обшиты дубовыми панелями, картины русских мастеров — Саврасов, Репин, Кустодиев. Небольшие полотна, и рамы скромные. Зато, насколько могу судить, это подлинники. Почему не быть подлинникам, если одни «Грачи» существуют в сотнях авторских вариантов?
Но чувствуется некоторый неуют. Необжитость. Видно, недавно сюда вселился Юрий Владимирович. Как стал первым секретарем ЦК КПСС, так и вселился. А стал им он недавно, совсем недавно. Вот и слышу то запах краски, то запах стружки. Обновляли дом, ясное дело.
Штатский провёл меня в кабинет. Провёл — и остался за спиною. На всякий случай.
Юрий Владимирович сидел за столом. На столе три телефона, настольная лампа с зелёным абажуром и много папок — по правую и по левую руку от Андропова. Папки простенькие, те, что по пятнадцать копеек в писчебумажных магазинах продают. Напоминает обстановку на турбазе, где мы виделись в прошлую встречу. Лучше, но чуть.
И это называется — отдых?
Это называется — неправильная организация труда, вот как это называется. Но вслух говорить я не стал. Только вздохнул — совсем как Ирина.
Андропов оторвался от бумаг.
— Чижик? Что у тебя?
— Есть одна вещица, Юрий Владимирович. В борсетке. Я открою.
— Осип откроет, — распорядился Андропов.
Человек в штатском взял борсетку, раскрыл, посмотрел, ничего интересного не нашёл и вернул мне. Ну да, вдруг там нож или бритва. Или палочка взрывчатки. Или баллончик отравы. Но нет.
Я медленно достал маленький диск. Пять с половиной сантиметров в диаметре, как сувенирная медаль. На поверхности — десятки мелких значков-иероглифов, спиралью уходящих к центру.
Достал и положил на стол перед Андроповым.
— И что это такое? — спросил Юрий Владимирович.
— Металлический артефакт. Предмет искусственного происхождения.
— Почему он должен быть мне интересен?
— А вы возьмите его в руки. Он не радиоактивен и не ядовит.
— Словами скажи, — рисковать Андропов не стал. Брежнев бы взял, но Брежнев в Крыму, а время не терпит.
— Он тяжелый, этот артефакт. Весьма тяжелый.
— Платина? — диск был серебристый, блестящий.
— Его проверяли наши химики. Кафедра общей химии мединститута. При объёме в шесть с половиной кубических сантиметров он весит двести три грамма.
— Значит, платина?
— Удельный вес получается чуть более тридцати одного грамма на кубический сантиметр. Это на треть больше, чем у самых тяжелых металлов — осмия, иридия, платины.
— Да? Так что же это?
— Науке подобные металлы неизвестны. Так говорят наши химики.
— Значит, неизвестны… Откуда это — он кивнул на медаль — у тебя?
— От одного ливийца. Торговец, хозяин лавочки в Джалу. Сказал, что много лет назад предмет принес бедуин. Нашёл-де в пустыне. Бедуин в обмен взял нужный ему товарец, а хозяин, решив, что это платина, сохранил. Это же не бумажные деньги. Не испортится — платина-то.
— И ты его купил? Двести граммов по цене платины?
— Нет, с чего бы. Он мне его подарил.
— Вот так и подарил?
— Я его оперировал по поводу аппендицита. Так получилось. Он и решил отблагодарить. У них принято одаривать врачей, если операция прошла хорошо. Отвыкнут, отучатся со временем, но пока…
— Значит, бедуин нашёл это в пустыне, продал торговцу, торговец подарил тебе, а ты принес сюда.
— Именно.
— Почему?
— Наши химики, институтские, ограничены в возможностях. А металл этот — или сплав — может представлять интерес для науки. Для обороны. И вообще, неизвестно, что там, в Пустыне можно любопытного найти. Если поискать как следует.
— Космический корабль инопланетян? Ты же в фантастическом журнале работаешь, много всякого читаешь. Не перечитал лишку?
— Есть факт, он перед вами. Покажите лучшим специалистам, пусть скажут веское слово.
— Покажем, покажем, не сомневайся. Осип, прибери.
Человек в штатском взял медаль. Андропов к ней не прикоснулся.
— У тебя всё?
— У меня всё.
— Тогда иди, веселись. Ты же завтра во Франкфурт летишь, на турнир?
— Лечу.
— Тогда ни пуха.
— К чёрту, Юрий Владимирович.
Моё возвращение оживило притихшую было компанию, но ненадолго.
Нужно было возвращаться в город, о чем без обиняков сказал Осип в штатском. Мол, скоро у водителя смена кончится.