Фата из дождя
Шрифт:
– Да, я слышала такую мысль.
Они замолчали и обе обернулись к окну – там, на улице, за сплошной пеленой мартовского снега едва просвечивали оранжевые фонари.
«Он с Марьяной. У него двое детей, он все такой же... Хотела бы я его увидеть. Хотя зачем? Все прошло – давным-давно, много лет назад. Да и любви-то, наверное, между нами никакой не было, просто гормоны играли... Трудности пубертатного возраста».
– Зачем вы продали тогда дачу? – неожиданно спросила Лида. – Она напоминала тебе о прошлом?
– Просто нужны были деньги, –
– А-а... – задумчиво произнесла Лида. – Дурацкие времена. Мне без тебя там стало совсем скучно, и я тоже уговорила свою мамахен продать дачу. Она меня, между прочим, до сих пор пилит, хотя у Сокольского коттедж на Пироговском водохранилище. Мамахен ругается, мол, она там чувствует себя не в своей тарелке, все чужое, да и народу много.
У Лиды затренькал сотовый в сумочке.
– Золотце, это ты? Мама с тетей Валей, в кафе... Чего ты хочешь? Попроси бабушку, она тебе сделает. Димочка, детка, я скоро буду дома. Ладно, пока. Целую!
– Дима, да? – спросила Валя. – Наверное, беспокоится, куда ты так надолго пропала. Ладно, пошли, меня тоже дома ждут...
– Погоди... – Лида задумалась. – Да, Валька, я хотела тебя спросить – четырнадцатого апреля у Сокольского дэ эр, вы придете?
– Какое еще дэ эр?
– День рождения, балда! – захохотала Лида.
– Хорошо, придем. Это что будет, воскресенье? Обязательно придем!
– Только учти, отмечать будем не дома, а тоже в каком-то ресторане, потому что народу будет много. Адрес потом скажу... Сокольский прямо извелся весь, так ему жалко денег. Но ничего не поделаешь – сорок пять лет, круглая дата!
– Сорок пять... – повторила Валя зачарованно. – Ах, ну да, я и забыла, что он тебя старше.
– Хуже того – припрется его первая жена! Они вроде как цивилизованные люди, до сих пор перезваниваются... Толстое чудовище! Но у нее второй муж – крупный чин в органах, и Стас перед ним лебезит на всякий случай, а вдруг пригодится...
– В каких органах?
– А бог его знает... Мне это все, если честно, до лампочки. Смотри же – я буду ждать вас с Ильей!
– Да, да, конечно...
Разговор с Лидой оставил осадок на душе.
Ванечка.
Милый Ванечка...
Они мечтали пожениться. Тогда, после того знаменательного лета, он с мамой пошел к Гурову. Гуров их принял, хоть и были они дальними родственниками – так, седьмая вода на киселе... Взял Ваню к себе в секретари. И тот стал бегать по судам и архивам со всякими папками, помогая боссу. Все восхищались Ваней – надо же, какой славный малый, школу заканчивает и работает. Тогда было не принято работать, подрастающее поколение сидело лет до тридцати на шеях у своих родителей. Это у старшего поколения называлось «поднимать детей на ноги».
«У нас будет шикарная свадьба, – не раз повторял Ваня. – Ты ее
В Москве они встречались не так часто, но все равно каждая встреча была праздником. Безумная летняя горячка не закончилась – она растянулась надолго, вопреки всему. Вопреки их легкомысленному возрасту, вопреки трудностям, которые были в стране... Они так любили друг друга, что Вале было страшно иногда – когда она замечала размеры этой любви. Безбрежной, точно океан...
Клавдия Петровна не сразу догадалась о романе, который был у ее дочери и их дачного соседа. А они уже к тому времени окончили школу и ждали только Валиного совершеннолетия. «Оно и к лучшему, – подумав, заявила Клавдия Петровна тогда. – Ваня мне нравится, он юноша серьезный. Да и Арсений Никитич его одобряет... Папа, вы как к Ване относитесь?» – «Хорошо», – лаконично ответил тогда дед. «И?..» – «Пусть женятся, если им так приспичило».
А потом... Что же произошло потом?
Валя старалась не вспоминать того дня, когда Ваня пришел к ней и сказал, что свадьбы не будет. Что он выбирает Марьяну, дочку своего босса...
«Значит, он до сих пор с этой Марьяной, – вздохнула Валя, – у них дети, и Гуров по-прежнему руководит им. Завидная карьера, потому что без протекции Филиппа Аскольдовича Ваня высоко не поднялся бы. Глядишь, он сам скоро достигнет международных высот, и его имя будет греметь по всей стране, как имена других известных адвокатов».
А она осталась с Ильей, старые раны давным-давно затянулись. Все складывалось хорошо, и она чувствовала себя вполне счастливой.
И только один раз – помнится, ей было тогда лет двадцать девять – ей приснился сон. Как будто она в прошлом, и они с Ваней на берегу Иволги. И солнце – много, очень много солнца, все залито золотым светом. Плеск воды...
Но это был один-единственный сон, и больше он не повторялся.
Была опять пятница. Посетителей пришло много – все точно проснулись после зимней спячки, засуетились. Интеллигентная старушка жаждала освежить в памяти «Бесов» Достоевского. Юноша с зеленым ирокезом на голове потребовал сборник Камоэнса. Нервной даме в темных очках был нужен популярный медицинский справочник...
Валя ждала вечера.
Она то принималась себя ругать, то говорила себе, что ничего особенного в ее решении нет.
Занятия в литературной студии начинались сегодня в шесть вечера. Первым пришел Юлий Платонович Истомин – он свято относился к своим обязанностям.
– Пальто у вас больно жиденькое, – жалостливо произнесла Нина Константиновна, гардеробщица. – Не по сезону, Юлий Платонович!
– Очень даже по сезону! – хорошо поставленным голосом возразил Истомин. – Весна, середина марта! Я шел сегодня по Тверской и радовался жизни, словно дитя. Я видел светлые лица прохожих, которых, казалось, обуревали тот же восторг и упоение...