Фата-Моргана 2

Сборник

– В-третьих. Все лица, разум которых не поддается лечению, будут подвергнуты отсечению головы. Их тела останутся тут для производства трансплантанта, а головы будут умерщвлены при помощи сверхдозы наркотика.

В-четвертых. Установлено, что дети являются последними наследниками трона Империи и сосланы сюда для предотвращения попыток реставрации императорской власти. Врачи выполняли приказ. Они будут подвергнуты стиранию памяти, чтобы в будущем не стыдились совершенного.

– Несправедливо! – воскликнул получеловек.

– В-пятых. Мы предлагаем вам планету, где вы сможете жить. Она гораздо красивее и удобнее Шайоля. И конечно, дромозом там нет.

При этих словах толпа заволновалась. Узники начали

кричать и даже ругаться. Всем хотелось получить укол, и если для этого требовалось остаться на Шайоле, все они были согласны.

– Вопросы? – сказала Леди Иоанна.

– Дадут ли нам взамен уколов шлемы?

– Да.

– Разрешат ли нам вступать в брак? – Это спросила Леди Да.

– Не знаю,– ответила Леди Иоанна.– Но почему бы и нет…

– Я хочу обвенчаться с ним,– Леди Да обняла Мерсера.

Мерсер решил, что все это нелепо. Но он был счастлив сейчас и не стал возражать.

Роботы начали разделять людей на две группы. Одна должна была отправиться в новый мир, другие готовились получить последние почести.

Бликат, бросив всех остальных, торопился со своей бутылью к "человеку-горе" Альварецу, чтобы при помощи гигантской дозы наркотика удостоить его блаженства.

Леди Да обняла Мерсера и запечатлела на его губах ласковый неумелый поцелуй. Это был первый и последний поцелуй на Шайоле.

К. Мур

Шамбло

Человек уже давно завоевал Вселенную. В этом нет сомнения. Когда-то, еще до египтян, в те седые времена, из которых доносится эхо полумифических тайн – Атлантида, My,– в те доисторические времена была эпоха в развитии цивилизации, когда люди, как и мы сегодня, строили города из стали, чтобы разместить в них свои космические корабли, когда они называли планеты своим родным языком, когда они слышали, как люди с Венеры называли их влажную планету "Жаардоль" на своем мягком, сладкозвучном, тягучем языке, когда они произносили гуттуральное "Ллаккдиц", подражая наречию жителей Марса, населяющих сухие равнины этой планеты. В этом невозможно усомниться. Человек уже давно завоевал Вселенную, и отголоски этого все звучат слабым эхом в мире, который забыл подлинный облик той цивилизации. Существует слишком много мифов и легенд, чтобы мы могли сомневаться в этом. Например, миф о Медузе не мог возникнуть на Земле. Это сказание о змееволосой Горгоне, которая превращала в камень каждого, кто посмеет взглянуть на нее, не может рассказывать о существе, которое жило на Земле. А те древние греки, которые рассказывали эту историю, видимо, вспомнили, полусознательно и почти не веря в нее, историю из доисторических времен о странном существе, происходящем с одной из отдаленных планет, на которую спустились когда-то их далекие предки.

– Шамбло! Шамбло! – Дикий истерический крик толпы раздавался в узких улочках Ландароля, а топот тяжелых сапог по красной шлаковой дороге звучал, как угрожающий аккомпанемент к нарастающему реву: – Шамбло! Шамбло!

Нортвест Смит услышал приближение толпы и спрятался в ближайшей дверной нише, положив предосторожности ради руку на приклад своей лучевой винтовки, и его бесцветные глаза сузились. Странные звуки не были чем-то необычным на улицах этой последней колонии землян на Марсе – нецивилизованного, грубого, маленького города, в котором могло произойти, что угодно, и очень часто происходило. Но Нортвест Смит, чье имя хорошо знали и уважали в каждом кабачке и на каждом диком пограничном посту на доброй дюжине диких планет, был, несмотря на это, осторожным человеком. Он прислонился спиной к стене и вынул пистолет, слушая приближение все нарастающего рева.

Вдруг в поле его зрения попала бегущая красная фигура, она неслась, петляя, как заяц, из одного убежища по узкой улице к другому. Это была девушка, смуглая девушка в разорванной одежде, ярко-красный цвет которой бросался

в глаза. Она неслась, но в ее поспешном беге уже чувствовалась усталость, и он слышал с того места, где стоял, ее прерывистое дыхание. Когда она появилась, он увидел, как она остановилась, опершись рукой о стену, и дико озиралась, ища убежища. Она, по-видимому, не заметила его, так как когда рев толпы стал громче, а топот ног стал раздаваться так ясно, будто люди были уже на углу, она испустила отчаянный жалостный стон и прыгнула в нишу около него.

Когда она увидела его, высокого, с темной, продубленной кожей, с рукой на лучевом ружье, она тихо всхлипнула и упала к его ногам – перепуганный комок ярко-красной одежды и голого коричневого тела.

Смит не увидел ее лица, но перед ним была девушка, изящно сложенная, и ей угрожала опасность, и хотя он не пользовался славой рыцаря, что-то в этом безнадежном, отчаявшемся комке тронуло ту струну сочувствия к побежденному, которая есть в сердце каждого землянина, и он подтолкнул ее в угол позади себя и выхватил пистолет, когда передовая часть толпы вырвалась из-за угла.

Это была пестрая толпа, земляне и марсиане, несколько венерианцев, живущих в болотах, и неизвестные, безымянные жители неизвестных планет – типичный для Ландароля сброд.

Когда первые из толпы завернули за угол и увидели перед собой пустую улицу, то погоня приостановилась, и некоторые вышли из толпы и начали обыскивать дверные ниши по обеим сторонам улицы.

– Вы что-то ищете? – Циничный выкрик Смита перекрыл рев толпы.

Они оглянулись. Крик вдруг утих, пока они рассматривали то, что увидели перед собой – огромного землянина в кожаной одежде астронавта, полностью почерневшего под лучами диких солнц, так, что осталась только жуткая белизна бесцветных глаз на решительном, покрытом шрамами лице, твердой рукой сжимающего пистолет, а позади него – скрючившуюся, тяжело дышавшую девушку в ярко-красной одежде.

Самый решительный из толпы – коренастый землянин в разорванной в клочья кожаной одежде, с которой были сорваны нашивки дозорного – смотрел некоторое время на обоих со странным недоверчивым выражением лица, которое сменило выражение дикой радости и восторга охотника. Затем он испустил гортанный крик: – Шамбло! – и бросился вперед. Толпа, стоящая позади него, повторила этот клич – Шамбло! Шамбло! Шамбло! – и заревела опять.

Смит небрежно оперся о стенку, скрестив руки и положив пистолет на левое предплечье; казалось, что он не способен на быструю реакцию, но при первом же шаге, который сделал предводитель, его пистолет описал привычный полукруг, и ослепительный луч голубовато-белого огня выжег круг около его ног. Это был традиционный жест, и каждый из толпы понимал его значение. Предводитель попятился назад, и на мгновение воцарилось смятение, когда обе волны встретились и боролись друг с другом. Рот у Смита сжался зловещей линией, когда он следил за происходящим. Мужчина в изодранной униформе дозорного угрожающе поднял кулак и подошел вплотную к пограничной линии круга, в то время как толпа позади него колыхалась взад и вперед.

– Хочешь перейти эту линию? – спросил его Смит зловеще тихим голосом.

– Нам нужна эта девка!

– Тогда подойдите и возьмите ее! – Смит нагло усмехнулся ему в лицо. Он понимал, что это небезопасно, но его сопротивление не было таким уж безрассудным, как казалось. У него был богатый опыт, и он понимал поведение толпы, он видел, что они не жаждали его смерти. В толпе он не увидел оружия. Люди хотели схватить девушку из-за необъяснимой жажды крови, причину которой он не понимал, он чувствовал, что эта ярость не направлена на него. Возможно, начнется драка, но его жизнь была в безопасности. Если бы они хотели бороться с оружием, то давно бы вынули его. Поэтому Смит ухмыльнулся в лицо разъяренному мужчине и лениво облокотился о стену.