Фата-Моргана 6 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Это были комиксы для школьников. В раздражении Фримэн уставился на обложку, затем взглянул на стопку других журналов, которые Элизабет заказала у агента-распространителя печати в то утро. Они были такими же.
Его жена вошла в свою спальню по другую сторону площадки. Теперь Фримэн спал один в комнате (которая в недалеком будущем должна была послужить детской), отчасти для того, чтобы иметь возможность уединения, отчасти, чтобы избавиться от мучительной необходимости предъявлять свое усыхающее тело на обозрение жены.
Она вошла с небольшим подносом
Элизабет присела на постель и достала какую-то брошюру из кармана передника.
— Я хочу заказать детскую кроватку, — сказала она. — Не желаешь ли выбрать из этого проспекта?
Фримэн отмахнулся с безразличным видом:
— Любая подойдет. Выбери покрепче и потяжелее, откуда ему будет не так-то просто выбраться.
Жена кивнула, задумчиво наблюдая за ним. Весь день она занималась глажением и чисткой одежды, перебирала стопки сухого белья в шкафах на лестничной площадке, дезинфицировала корзины и ведра.
Они решили, что она будет рожать дома.
ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ СТОУНА!
Фримэн не верил своим глазам, глядя на циферблат у своих ног. За два прошедших дня он потерял свыше одного стоуна шести фунтов и теперь едва мог дотянуться до ручки комода или открыть дверь. Стараясь не смотреться в зеркало, он осознал, что стал ростом с шестилетнего мальчугана с хрупкими грудью и шеей и нежным личиком. Полы халата волочились теперь за ним по полу, и лишь с огромным трудом продевал он сквозь его обширные рукава свои ручонки.
Когда появилась Элизабет с завтраком, она критически оглядела его, поставила поднос и отправилась в одному из шкафов на лестничной площадке. Она вернулась с маленькой спортивной рубашкой и парой вельветовых шорт.
— Не наденешь ли ты это, дорогой? — спросила она. — В них тебе будет удобней.
Не желая подавать голоса, деградировавшего до мелодичного дисканта, Фримэн отрицательно потряс головой. Когда жена ушла, он все же стряхнул с себя тяжелый халат и облачился в новые вещи.
Борясь с сомнениями, он размышлял теперь, как войти в контакт с врачом, не спускаясь вниз к телефону. До сих пор ему удавалось не возбуждать в жене подозрений, но теперь не оставалось никакой надежды продолжать эту игру. Он едва достигал ей до талии. Если она увидит его стоящим во весь рост, то не перенесет такого удара и умрет на месте.
К счастью, Элизабет оставила его одного. Однажды сразу после ленча прибыли двое мужчин на микроавтобусе из универмага и доставили голубую кроватку и манеж, но он притворялся спящим до тех пор, пока они не ушли. Несмотря на все волнения, Фримэн быстро уснул — он стал уставать после ленча — и, проснувшись через два часа, увидел, что Элизабет застелила кроватку, плотно накрыв голубые одеяльца и подушку пластиковой простыней.
Там же он заметил пристегнутые к ограждению кроватки белые кожаные ремешки.
На следующее утро Фримэн решил сбежать. Он весил всего три стоуна и один фунт, и одежда, которую Элизабет выдала ему накануне, размера на три не подходила ему теперь — брючки едва держались на его тонюсенькой талии. В ванной Фримэн разглядел в зеркале какого-то малыша, смотревшего на него широко открытыми глазами. Он смутно припомнил кое-какие сценки из своего детства.
После завтрака, когда Элизабет вышла в сад, он прокрался вниз. В окно он увидел, как она открыла мусорный ящик и сунула туда его деловой костюм и черные кожаные туфли.
Какое-то мгновение Фримэн беспомощно ожидал чего-то, а затем бросился обратно в свою комнату. Подниматься вверх по огромным ступеням оказалось намного труднее, чем он предполагал, и когда он достиг верхнего пролета, то слишком устал для того, чтобы затем вскарабкаться в постель. Тяжело переводя дух, он несколько минут постоял, прислонившись к кровати. Даже если он доберется до больницы, как убедить кого бы то ни было в том, что произошло с ним без того, чтобы не вызвали Элизабет для опознания?
К счастью, его мозг не пострадал. Если ему дадут карандаш и бумагу, он сумеет продемонстрировать интеллект взрослого человека и знание обстоятельств современной жизни, которым не обладает даже необыкновенно одаренный ребенок.
Первой задачей было добраться до больницы либо, в случае неудачи, — полицейского участка. К счастью, все, что ему предстояло делать — это идти по ближайшей магистрали, но тогда четырехлетний ребенок, путешествующий в одиночку, будет немедленно подобран дежурным констеблем.
Он услышал, как Элизабет медленно поднимается по лестнице; корзина с выстиранным бельем поскрипывала у нее под рукой. Фримэн попытался взобраться в постель, но преуспел только в том, что привел в беспорядок простыни. Когда Элизабет открыла дверь, он обежал кровать и спрятал там свое тщедушное тельце, положив подбородок на постельное покрывало.
Элизабет замерла на месте, разглядывая его пухлое личико. Какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга; сердце Фримэна сильно билось в груди, он по-прежнему не мог понять — как это жена все еще не замечает, что случилось с ним, но она попросту улыбнулась и прошла в ванную.
Держась за прикроватный столик, он вскарабкался на кровать и улегся там, отвернувшись от двери в ванную. Выйдя оттуда, Элизабет подоткнула его одеяло, а затем выскользнула из комнаты, притворив за собой дверь.
Остаток дня Фримэн провел в ожидании удобного случая для бегства, но жена была постоянно занята чем-то наверху, и вечером, еще довольно рано, он так и не смог удержаться от того, чтобы не заснуть глубоким, без сновидений, сном.
Он проснулся в просторной белой комнате. Голубоватые пятна света лежали на высоких стенах, на которых резвились и плясали гигантские фигуры животных. Оглядевшись, он догадался, что все еще находится в детской. На нем была пижама в горошек (Элизабет переодела его, пока он спал?), но даже эта пижама была слишком велика для его укоротившихся ножек и ручек.