Фатум. Том первый. Паруса судьбы

Воронов-Оренбургский Андрей Леонардович

– Открывай трюмы⁵¹, готовь лебедку! Будем грузиться.

* * *

Дробно грохотала палуба, сотрясаясь под бочками, которые поднимали на борт и перекатывали в трюмы. Горбатый нос капитана ловил дразнящий запах стряпни, долетавший с камбуза⁵²; нахмурив брови, он мороковал над чертовым посланием, заплывшим к нему в руки и спутавшим все карты.

В серебряном шандале с испанского галеона⁵³

шкворчала фитильком сальная свеча. Таинственная записка угрожающе белела на алом бархате.

– Кто мог нацарапать это?
–  темнея лицом, Гелль навалился грудью на столешницу.- «Откуда эти змеи пронюхали о моих делах? Сколько их, и вообще, кто они? Американцы, британцы, испанцы?!» Послание было отписано на английском языке долговязыми печатными буквами. Они колеблющимися шеренгами шли на него в атаку, похожие на солдат со штыками наперевес.

Коллинз устало отхлебнул из початой бутылки. Строки по-прежнему жгли глаза, в них прорастала старая, знакомая виселица правосудия, тихая и молчаливая, как верная боевая подруга. И он уже чувствовал силу ее затягивающейся петли на своей шее. Перед взором воскресла недавняя ночь.

* * *

Они слетели с крыльца, он и Гаркуша, потроша взглядами присосавшуюся к земле ночь. Без рассуду, цепляясь за скользкие, гибкие ветви кустов, хватили через поляну и, пропетляв между стволами, достигли оврага. Глухотемь. Лишь беглый потреск факела, да шепотливая перекличка хвои.

Они тщетно кружили туда-сюда, смутно рисуя себе то место, откуда выплеснулся крик. Случайный лунный свет ворожил обманом, высеребривая стволы деревьев.

– Жю-у-уль! Жю-у-уль!
–  орал до хрипоты капитан, теряя с затухающим эхом надежду. Русский сноровисто накладывал на себя крест пистолетным дулом, впадая в безумие, и что-то бормотал под нос.

Шарахались без мала уже час. Сыристый воздух просачивался сквозь одежду, кожу и, казалось, оседал на костях. Впереди выплыло серое пятно… Мороз крепко загусил кожу.

– Будь проклято это место!
–  Коллинз не признал собственный голос.- Это он.

Старик шагнул с выбухшего горбом мха, сел на корточки и коснулся лежащего. Пальцы ощупали широкую холодную спину. С грехом пополам они разглядели выгоревшую желтую косынку, широкий шарф-пояс и абордажный нож.

– Жюль, сынок, ты жив?
–  прохрипел Гелль. И вновь взялся шарить рукой, покуда не добрался до головы. Сбившаяся прядь волос странным образом легко отделилась и осталась в его горсти.- Какого дьявола глаза пялишь?!
– американец ударил взглядом остолбеневшего Гаркушу.-Переворачивай!

Разбойник ткнул пистолет за опояску, обошел с другой стороны и неловко потянулся к трупу. Высоко держа по-драгивающий факел, он ухватил тело за плечо и дернул на себя. Немое и неподвижное, оно с податливостью откинулось на спину. В огнисто-рыжих отсветах факела им скалился череп. Глаз и кожи на лице - как не бывало, точно выглодал кто-то. Из-под кровистых лохмотьев белели кости скул…

Чернобородого согнуло и дважды сгадило.

* * *

Капитан помнил, как заплясала его правая щека, словно на пружине. Он

поскреб кадык и промочил глотку ромом.

«Да, щелкнуть сей орех - не джигу с девкой отстучать.-Старик теребил крысиный хвост своей косицы, жесткий и колючий, будто китовый ус.- Кто они?!
–  всё клокотало в нем.- Клянусь адом, я донырну до них, и тогда…» Он сдавил кулаками седые виски: разом возникшее пугающее ощущение не отпускало. Казалось, нечто бескрайнее и необъяснимое, как морская пучина, затягивает его в свой холод, где кричит человек, сходит с ума, доколе молчаливая, горькая соль воды не зальет его искривленный рот и навеки не заберет к себе.

Гелль хрустнул пальцами, он презирал себя в этот час; отрывисто дыша, сцепив руки за спиной, ходил, безуго-монный, взад-вперед по каюте, шаркая каблуками, словно вот-вот должен был кто-то хватать его под колено железной тростью.

Глава 15

Коллинз вздохнул и упрямо продолжил выводить скрипящим гусиным пером непослушные буквы:

«… вырежьте себе крест на лбу - я не для того отправил в ад сотни душ, чтобы всякая падаль могла меня запугать.

Мои условия: десять тысяч долларов золотом, причал - корчма, время - пятница, полдень. И клянусь виселицей, я выдавлю вам глаза, если учую измену, а мой товар всегда найдет покупателя. Капитан Гелль Коллинз».

Поставив точку, он с видимым облегчением отшвырнул перо, словно обрадовавшись предлогу от него избавиться. Затем еще раз ощупал взглядом свои каракули и остался доволен. Обрывок втерся в широкий конверт, где покоилась засаленная колода карт.

Он мрачно поднялся, сжал в кулаке журавлиное горло бутылки и вновь заходил тяжелым шагом глубокой думы. Вуалевый сумрак каюты кроился пред ним, костлявыми тенями падал сзади и, крадучись, полз по пятам. Моряк в очередной раз опрокинул бутылку, тоскливо глянувшую болотной зеленью дна, однако его губы изогнулись в лукавой улыбке: он сумел рассмотреть спасительный берег.

– Сто дьяволов!
–  бутылка сердито зазвенела, закатившись в угол.- Нюх не подвел меня. Есть! Есть бумаги! И главное, знаю, у кого! Дело за малым: их надо суметь взять! Клянусь, они стоят любого набитого золотом галеона!
–  американец бросил конверт в ящик и повернул ключ.

Бойкий стук в дверь каюты заставил его оглянуться. Порог запруживал Райфл: руки его были грязными и масляными, лицо полосатым от смолы. Старый капитан всматривался в него глубоко запавшими глазами и молчал. Наконец зевнул, почесал шрам:

– Похоже, это опять ты, Кожаный? Один пришел? Ну, проходи, я тебя не трону.

Боцман не заставил себя ждать, сел на сундук.

– Как погрузка?
–  Коллинз поставил новую бутылку на стол.

– Как часы, капитан. Команда не подкачает,- голос Стива прозвучал напряженно, будто перед атакой.

– У-у, а ответ-то твой… отдает спрятанным в погребе покойником, сынок,- старик, тайным скрывом наблюдая за боцманом, наполнил кружки.- Выкладывай, парень, я «моченый» и носом чую за морскую милю, кому и что от меня нужно.