Фаворит богов
Шрифт:
Оказавшись в спальне, Ливилла сразу же подошла к ложу Друза. Его постель пахла рвотой. Лицо, лоб, руки тряслись, по щекам стекал пот. Увидав мужа в таком ужасном состоянии, Ливилла не сумела сдержать подступившие слёзы. Громко рыдая, она опустилась на колени у его изголовья.
— Друз, — застонала она. — Любовь моя...
— Я болен... Мне дурно, — отозвался Друз. — Вчера я чувствовал себя прекрасно, но сегодня меня сразил недуг. Я бы предположил, что меня отравили, если бы не Лигд, который пробовал угощения. С Лигдом всё в порядке. А я умираю. Мне суждено
Охватив руками шею мужа, Ливилла склонила голову на его обнажённую грудь, мокрую от выступившего пота. Спальные рабы, обступив ложе, в страхе смотрели на своего господина.
— Мы послали слугу за лекарем, — робко сказал один из них.
— Да, это правильно, — печально сказала Ливилла. — Быть может, он сумеет вылечить тебя, Друз.
— Нет, — прошептал Друз, глядя в потолок. — Вряд ли. Я испытываю такие муки, которые не способны облегчить лекари.
Запустив пальцы в золотистые кудри Ливиллы, Друз нежно погладил их.
— Если бы ты только знала, как много значишь для меня. Всю свою недолгую жизнь я любил лишь тебя, хотя владел разными женщинами. В этом мы с отцом похожи.
— И я любила тебя, — глухо произнесла Ливилла. Впервые она ощущала такие глубокие душевные муки. Прежде она не представляла, что душа человека способна испытывать почти физическую боль.
В спальню вошёл прибывший лекарь. Он сразу же осмотрел Друза и нахмурился.
— Не думаю, что вас сразил недуг, господин, — сказал он.
— Тогда что же со мной случилось?
— Боюсь, что вы приняли яд.
Вскрикнув, Ливилла закрыла лицо руками.
— Яд? Невозможно, — уверенно произнёс Друз. — Всю мою пищу пробуют слуги.
— Тем не менее ваша болезнь напоминает отравление, — возразил лекарь.
— Вы можете приготовить противоядие?
— Увы, чтобы приготовить противоядие, нужно знать, каким именно ядом вы отравлены.
Печально вздохнув, Друз крепко зажмурился. Его лицо было бледно, под глазами залегли тени, на губах застыла корка.
— В таком случае я обречён, — прошептал он, ощутив новый прилив боли к животу. В кишках бурлило.
Лекарь склонил голову. Он был не в состоянии облегчить муки Друза, наследника престола, единственного сына кесаря.
Завыв, Ливилла опустилась на пол и вцепилась себе в волосы. К ней бросилось двое рабов, пытаясь её утешить. Громкие рыдания эхом отразились от стен.
— Идите к моему отцу, — пробормотал Друз. — Пусть он узнает о том, как людское коварство погубило меня.
Один из рабов поторопился исполнить его приказ. Второй обнимал Ливиллу, прижимая её к груди.
Отвесив поклон, лекарь смущённо удалился. В сложившейся ситуации он был бессилен.
— Друз! — простонала Ливилла и, оттолкнув раба, подбежала к мужу. — Друз. Мне так больно... так больно...
Он грустно улыбнулся и погладил её по щеке:
— Не разрывай мне сердце отчаянием, Ливилла. Будь счастлива.
Упав на постель, она вновь обняла Друза за шею, но он, отстранив её, устремил взор к окну.
— Происки врагов. Вот что губит самых знатных сынов Отечества, —
Обессилев от дурноты, Друз откинул голову. Он жаждал встретиться с Тиберием. Свои силы он берег для их предстоящей беседы.
Но Тиберий пришёл в его дом лишь вечером. Днём кесарь находился в курии Сената, и раб Друза прождал его несколько часов в вестибюле, чтобы передать новости о недуге сына. Узнав об этом, Тиберий сразу же из Сената отправился к Друзу и, не позволив никому, даже Сеяну, идти за собой, проследовал в спальню сына.
Молодой человек, тяжело дыша, с трудом повернул к дверям голову. По его бледному лицу стекал топ. Рабы при виде кесаря склонились в поклонах, торопливо закрывая таз с рвотой. Не обращая на них внимания, Тиберий подошёл к постели и холодно взглянул на Ливиллу, которая лежала рядом с мужем.
— Покинь нас.
Не смея прекословить, Ливилла торопливо встала и, всхлипывая, бегом оставила комнату.
Опустившись у изголовья, Тиберий тяжело вздохнул.
— Зло совершено, сын мой, — сказал он. Никто не в силах был уберечь тебя от судьбы. Но почему? Гнев богов? Вряд ли, ведь их не существует.
— Ты зря недооцениваешь богов, — глухо возразил Друз. — В их могуществе не приходится сомневаться.
— У меня в жизни было много случаев, которые показали мне, что богов нет, — ответил Тиберий. — Увы, но я не желаю тешить себя иллюзиями на их счёт.
Протянув к нему дрожащую руку, Друз крепко сжал его пальцы. В тёмных глазах юноши отразилось такое сильное отчаяние, что кесарь предпочёл не спорить с ним.
— Мне принесли кем-то написанный донос, сын мой. В нём говорилось, будто ты замышляешь меня убить, подав яд в воде на том обеде. Я испытал невиданную боль. В глубине души я не верил, что ты можешь меня отравить, но решил вести себя осторожно. На обеде я наблюдал за тобой и понял, что ты невиновен. Лигд пробовал воду. А ты вёл себя, как ни в чем не бывало. И тогда я вновь подумал, что донос — это всего лишь клевета. Я стал ждать... Удивительно, но Лигд и все остальные, кто присутствовал на пиру, не ощущают недомогания. Однако лекарь подтвердил мне, что ты отравлен, а не болен. Я не вынесу, если с тобой что-то случится... А если вынесу, то моё сердце вечно будет кровоточить от боли. Ты мой единственный сын. Моя отрада. Мой наследник. Не могу передать, какие муки я сейчас чувствую.
— Увы, но, похоже, люди решили превратить нас во врагов, настроив тебя против меня, — простонал Друз. — Мои внутренности словно обожжены! Мне тяжело глотать! Я умираю от человеческого коварства! Трудно, почти невозможно узнать, кто подбросил донос во дворец и кто отравил меня! Люди хитры! Люди опасны! Я расплачиваюсь за их зависть собственными страданиями!
— О, я покараю тех, кто посмел отравить тебя! — вскричал Тиберий. — Я уничтожу их. Сеян найдёт виновников, я уверен в этом! И тогда я предам их таким мучениям, что они будут молить меня как можно быстрее осуществить казнь!