Фаворит богов

Емельянова Анна Алексеевна

Когда за ним закрылась дверь, центурион приблизился к Агриппине и сел возле неё. В его взоре она прочла сочувствие и отчаяние.

— Мне стыдно, что солдаты, в интересах которых всегда действовал Германик, избивают вас, — проговорил он. — Армия бездействует в то время, как жену знаменитого воина истязают на чужбине. Позор!

— И всё же вы покорились воле командиров и прибыли на Пандатерию, — усмехнулась Агриппина.

— Да. Я был вынужден им покориться. Но я не мог даже вообразить, что центурионы способны так жестоко избивать вас...

— Аррунций, — проговорила молодая женщина, подавшись вперёд. —

Что с моим сыном Гаем? Я волнуюсь о нём, ибо он находится в Риме среди врагов. Тиберий на Капри, но он в любой момент может подписать указ об убийстве Гая.

— Юный Гай живёт в доме своей бабушки, Антонии, — ответил Арруций. — Возможно, он действительно находится в опасности, но мы, люди, верные вашему мужу, не в силах его защитить. Над нами тяготеет власть кесаря. Мы служим Риму.

— И вас устраивает власть Тиберия? — резко спросила Агриппина.

— Если бы она нас не устраивала, мы бы всё равно ему служили. Он законный правитель, он получил право на трон от самого Октавиана. Никто из легионеров не поднимет против него оружия.

— Когда-то легионы готовы были поднять против него власти восстание!

— Да. И мятеж подавил Германик, — согласился Аррунций. — Но всё это происходило давно, с тех пор многое изменилось. — Он глубоко вздохнул и посмотрел за маленькое оконце.

В небе разгорался закат. До слуха центуриона и Агриппины долетал рокот прибрежных волн.

— Сеян нынче правит в Риме, — произнесла Агриппина.

— Это так, — отозвался Аррунций. — Но Тиберий очень недоволен его правлением. Сеян не оправдал доверия кесаря, живёт в роскоши, предаётся разврату и ведёт себя с недопустимой для солдата наглостью. А ведь Сеян — солдат, состоящий на службе у кесаря. В последнее время он забыл о том, что находится во власти Тиберия. Увы, Агриппина... Прошли те времена, когда правители жили скромно, водили армии в походы и подавали пример подданным. Теперь кесарь окружён огромной охраной, он стал для нас недоступнее Юпитера, а его богатства вызывают лишь справедливое негодование. Много лет назад я был одним из легионеров в войске генерала Германика. Мне доставляло радость служить ему. Я чувствовал, что нужен Риму. Тогда я думал о том, каким бы замечательным кесарем мог бы стать в будущем Германик! Он обладал всеми достоинствами превосходного правителя — умом, отвагой, искренним сердцем и, самое главное, — великодушием. Германик так и остался единственным человеком, перед которым я преклоняюсь. Он во многом стал для меня, юного солдата Аррунция, кумиром. Но судьба распорядилась так, что он погиб, и многие обвиняли в его убийстве Тиберия. Но разве могут быть доказательства у преступления, которое вершит сам кесарь? Пострадал Пизон. Но я по-прежнему служу кесарю, ибо служу римскому престолу. Теперь я здесь, рядом с вами. И хочу быть вам полезен.

— Ты ведь любил Германика, Аррунций, — прошептала Агриппина, с тоской глядя в окно. — И ты действительно ещё можешь быть полезен мне.

— О, Агриппина... Я сделаю для вас всё, что в пределах моих возможностей и тех прав, которыми я располагаю на Пандатерии, — ответил Аррунций и повернулся к ней.

Она продолжала смотреть в небо, приобретающее всё более насыщенный пурпурный оттенок. По её щекам потекли слёзы, но голос звучал твёрдо и уверенно:

— Во имя Гая ты должен убить меня. Гай будет в безопасности, если та, которая

могла привести его к власти, свергнув Тиберия, будет убита. Тиберий боится меня. Он боится любви, которую народ питает ко мне. Поэтому он убил двух моих сыновей. Но Гая я ещё способна спасти. Я внучка Октавиана, вдова Германика, вокруг меня собирались недовольные правлением Тиберия люди. Мне было бы нетрудно свергнуть его. Но если я буду убита, он оставит Гая в живых. Гай очень юн и без влиятельных родственников ему не стать кесарем.

— Вы хотите, чтобы я... Чтобы я убил вас? — в растерянности пробормотал Аррунций.

— Да... Необходимо убить меня, чтобы Гай жил! — жёстко произнесла Агриппина.

Разглядывая её решительное, изувеченное побоями лицо, которое прежде он видел свежим и прекрасным, Аррунций почувствовал трепет.

— Но... Я не смогу! — глухо молвил он.

— Вы должны это сделать! — возразила Агриппина. — Когда-то вы служили моему мужу. Но теперь настал черёд послужить его сыну. Ради Гая, ради будущего нашего великого государства убейте меня.

Опустив голову, Аррунций хранил молчание. Ему было невыносимо тяжело исполнить приказ Агриппины. Но он понимал, что она права. В младшем сыне Германика кесарь видел угрозу. Без Агриппины Гай всего лишь мальчишка знатной крови. У него ещё нет ни влияния, ни людского признания.

— Вы хотите, чтобы я убил вас здесь? — спросил Аррунций.

— Да. И сегодня. Вы единственный преданный мне человек. Я верю вам.

В лачуге становилось темнее, но отблески заката всё ещё играли на стенах. В лучах света танцевали пылинки. Подставив потоку солнечного света голову, Агриппина крепко зажмурилась.

Отцепив от пояса кинжал, Аррунций встал с пола. Он возвышался за спиной молодой женщины, и оружие слегка дрожало в его руке. Собравшись с духом, он быстро достал кинжал и кинул ножны на пол. Агриппина не шевелилась. По её щекам текли слёзы, губы дрожали от волнения. Аррунций видел, что она нервно сжала пальцы рук. Ей было страшно.

Приставив кинжал к её горлу, он несколько секунд помедлил, борясь со своими чувствами, а потом движением руки опытного солдата стремительно разрезал ей артерии. Хлынула кровь. Издав стон, перешедший в хрип, Агриппина упала к его ногам.

В это же время за дверью лачуги раздались голоса центурионов. Дверь распахнулась. На пороге стояло несколько солдат из тех, что служили на Пандатерии. За ними виднелись только что прибывшие из Рима воины. При виде распластанного тела Агриппины вошедшие замерли.

Переведя дыхание, Аррунций прислонился затылком к стене.

— Мы полчаса назад сошли на берег, — дрогнувшим голосом произнёс незнакомый Аррунцию центурион. — Я должен был лично проводить внучку Октавиана Августа в Рим. Кесарь приказал освободить её.

— А она просила меня убить её, чтобы её сын мог жить, — вдохнул Аррунций. — Приказ кесаря опоздал всего на несколько минут.

Все присутствующие вновь перевели взоры с Аррунция на убитую им Агриппину. Каждый из них думал сейчас о великой власти судьбы.

ГЛАВА 61

О прибытии к берегу Капри одинокой галеры, на которой стражники везли Лигда, Тиберий узнал глубокой ночью. Он как раз вернулся на виллу Дамекута после своего ночного купания в Голубой пещере.