Файлы Сергея Островски
Шрифт:
— Извините меня, Аруна. (Ага, Островски, добавь еще «не мы такие, служба такая».) Если бы я знал, что вы в положении…
Она рассмеялась.
— Но вы не могли этого знать. А ваша подруга мне прислала цветок. Она тоже у вас работает?
— Нет, она действительно ботаник. Аруна, я могу задать вам вопрос?
— Конечно, можете.
— Чего вы добиваетесь? Вы хотите остаться в Сэнгере?
— Да.
— И вы для этого соблазнили Баумгертнера?
— Соблазнила? Как это говорится — да будет стыдно тому, кто подумает дурно!
Глаза
— Мне нужен ребенок, — просто сказала она. — Ввести этот вектор взрослому — полдела, надо, чтобы он был с рождения. Я хотела близнецов, жаль, что не получилось. Думаю, я буду хорошей мамой… если они мне позволят. А Эрвин умен, и он неплохой человек. Передайте ему, пожалуйста: я рада, что отец именно он.
— Его теперь, вероятно, отправят на Землю. И если без черной метки в личном деле, это можно будет считать везением.
Она дернула плечом: школьница-хулиганка, которую стыдит учитель.
— Он ни в чем не виноват, сексуальные контакты на базе не запрещены. Никто не мог знать, что имплантат не сработает. И ему на Земле будет лучше. (Сергей в свою очередь подавил улыбку: она говорила как будто о дикой зверушке, которую необходимо выпустить в естественную среду обитания.) И он будет соавтором статьи, Кэтрин об этом позаботится: она щепетильна в таких вопросах.
Героем статьи он будет, «практически здоровым мужчиной Б.», биологическим отцом Того Самого Ребенка, мрачно подумал Сергей… стоп, она, кажется, о чем-то другом?
— Какой статьи?
Она взглянула с недоумением:
— Ну, мы ведь получили довольно красивые результаты. Это надо публиковать, а Эрвин участвовал в работе, Кэтрин его не выкинет из списка авторов. Но он теперь вернется на Землю и там примкнет к какой-нибудь научной группе. Ченнаи, Беркли, Пущино — после Сэнгера его возьмут куда угодно, на его выбор. И к тому же он в курсе наших идей. Понимаете, в нашей работе важен даже намек на то, где искать и как. Это очень ценно, и он будет в своем праве, если расскажет новым коллегам. А Кэтрин это понимает, значит, она будет форсировать работу! Чтобы наша статья вышла первой.
И замолчала, как будто сказала все, что нужно.
— Наверное. И что?
Аруна снова рассмеялась.
— Кэтрин сделает все, чтобы я могла продолжать работать. Даже в статусе обвиняемой. Даже беременная. Кэтрин и Йозеф, они оба. Я буду продолжать работать.
— Ну это, положим… (А, собственно, почему нет, Островски, назови хоть одну причину…) С этой штукой
— На лабораторию я плевала. Вводить программы синтеза возьмут новенького, желающих на Земле полным-полно. Мне нужен только компьютер.
— Вы уверены, что вам это позволят?
— А вы знакомы с доктором Хиггс? — вредным голосом спросила школьница и показала пальцем себе на губы. У Сергея они были уже нормального размера, но ссадина осталась. — К тому же Йозеф. Он из тех немногих, кто делает честь Сэнгеру своим присутствием, а не наоборот. Когда он скажет, что я должна продолжать работать, больше вопросов не будет.
Ее самоуверенность раздражала.
— «Когда», а не «если». Почему вы думаете, что ваш поступок их не шокирует? В конце концов, вы сами говорите, что желающих работать в Сэнгере много. Зачем им связываться с обвиняемой в серьезном преступлении?
— Зачем… У вас в Европе есть легенда об ученом, который продал душу демону, чтобы получить знание. Это про таких, как Йозеф и Кэтрин. Они бы погрозили мне пальцем, если бы узнали, что я хочу сделать. Но после того как я это сделала — они не откажутся от меня.
— Так они знают… какое обвинение вам предъявлено?
Аруна молча улыбнулась. Это как понимать — знали с самого начала, все это время знали? Или узнают теперь, что бы ни планировала по этому поводу служба безопасности? Все равно что пасти стадо павлинов… Хочу на Землю. Патрулировать окраинный городской квартал, где самый коварный криминальный замысел направлен на взлом банкомата. И конечно, она права насчет них. Кэтрин танцует — пылающий факел победы… «В чем бы ни обвиняли, это не может быть важнее… зарубите на носу…»
— А вы демон, Аруна?
— Не знаю. Вопрос дефиниции. Мне сказали, что я существо с нечеловеческими способностями. Но это обычно значит — со способностями, которых нет у большинства людей.
Он увидел краем глаза, что картинка на тач-скрине погасла и сменилась текстом. Узкая колонка, длиннохвостые буквы незнакомого алфавита. Стихи, молитвы?
— Аруна, а если я спрошу, зачем вообще вы это сделали? Вы не ответите?
— Отвечу. Было бы неплохо, чтобы об этом знало одним человеком больше. Тем более, вы не связаны с наукой и не собираетесь оставаться здесь надолго.
— Я давал подписку о неразглашении.
— Это неважно. Понимаете, мне очень хотелось решить задачу, за которую мы взялись. Я должна узнать, как это устроено на самом деле. Этот механизм старения, в нем есть что-то… — Она замолчала, пощелкала пальцами. — Негармоничное, наверное, так можно сказать. Я сейчас хорошо это понимаю, но вам не могу объяснить, тут нужна математика. Кэтрин с Йозефом понимают. Вот: он как будто внешний по отношению к системе, он не завязан на нее. Ну, как будто вы видите гладкую асимптоту, и вдруг на ней перелом и пик… Это не так сложно, как кажется, вполне можно найти… Не знаю, понятно ли это вам. Вы ведь не ученый.