ФБР. Правдивая история
Шрифт:
Улики, добытые ФБР, также вынудили президента Соединенных Штатов сделать удивительное признание.
«На протяжении последних трех месяцев я молчал по поводу откровений в отношении Ирана, — сказал Рейган в телеобращении к нации 4 марта 1987 года. — И вы, наверное, думали: «Так почему же он не рассказывает нам, что происходит? Почему он просто не поговорит с нами, как он делал раньше, когда перед нами вставали беды или трагедии?» Другие из вас, полагаю, думали так: «Что это он делает, прячась в Белом доме?»
Что ж, причина того, что я не обратился к вам раньше, такова: вы заслуживаете правды, — сказал президент. — Я заплатил за свое молчание. Несколько месяцев назад я сказал американскому народу, что не торгую оружием ради заложников. Мое сердце и мои самые
Факты и улики показывали, что самые высокопоставленные офицеры ЦРУ и Совета национальной безопасности сотрудничали с замечательной бандой мошенников при выполнении распоряжений Рейгана. Они совершили или попустительствовали впечатляющим актам безрассудства в сделках «оружие ради заложников». Президент нарушил свой конституциональный долг честно исполнять законы Соединенных Штатов.
Рейган завершил свою речь заявлением о том, что он надеется вернуть себе необходимое доверие своей администрации. Он предложил кандидатуру директора ФБР Уильяма Уэбстера на пост следующего директора Центрального разведывательного управления. Уэбстер был «человеком с безукоризненной репутацией, — сказал президент. — Он понимает значение выражения «власть закона». Казалось, этот выбор был разумным: конгресс и независимый совет изучали высших офицеров ЦРУ, а три десятка агентов ФБР, вооруженные повестками в суд, пролистывали тысячи совершенно секретных досье в поисках улик лжесвидетельства и препятствия правосудию. Независимый совет пришел к выводу, что президент Рейган, министр обороны, директор Центрального разведывательного управления и их помощники обходили или нарушали закон. Но президент Джордж Буш в конечном итоге помиловал всех, кому были предъявлены уголовные обвинения, включая руководителя секретных операций ЦРУ Клера Джорджа и руководителя отдела контртеррористических операций Дуэйна Кларриджа.
Он поступил так, как Рональд Рейган, оправдавший Марка Фельта и Эда Миллера. Он позволил национальной безопасности превзойти власть закона.
Появление судьи Уэбстера тем не менее было концом эры в ЦРУ. «Мы, вероятно, могли бы побороть самомнение Уэбстера, преодолеть отсутствие у него опыта работы в иностранных делах, его взгляд на будущее мира, присущий жителю небольшого американского города, — размышлял Кларридж. — Что мы не могли побороть, так это то, что он был юристом. Все его обучение как юриста и судьи состояло в том, что нельзя делать незаконные вещи. Он так и не смог примириться с тем, что именно это и делает ЦРУ, когда действует за границей. Мы нарушаем законы других стран. Так мы собираем информацию. И поэтому мы в деле»[588].
Кларридж и его коллеги по ЦРУ восстали против Уэбстера. Они понимали, что он не ухватывает сути секретных операций. Преемник Уэбстера в ФБР столкнулся почти с такими же проблемами.
Избрание Уильяма Сешнза — федерального судьи из Техаса — было необычным и удивительным для Ревелла и остальных членов руководства ФБР. Судья Сешнз, казалось, умышленно игнорирует роль ФБР в национальной безопасности Соединенных Штатов.
ФБР начало терять фокус после того, как судья Сешнз официально вступил в должность 2 ноября 1987 года. У Сешнза не было опыта руководства организацией или наблюдения за ведением расследований. На слушаниях по его утверждению он заявил, что мало знает о роли ФБР в обеспечении национальной безопасности или ведении разведки. Как только его утвердили, он, по-видимому, стал относиться к своей роли как в основном церемониальной и потерял контроль над ФБР задолго до того, как потерял должность. Он пробыл на посту директора почти шесть лет и никогда не имел власти в этой организации и так и не завоевал лояльности своих подчиненных. Ревелл полагал, что возможности ФБР в области контртеррористических операций были «фактически сведены к нулю»[589] при Сешнзе. К концу 1980-х годов, по его мнению, ФБР «опустилось до нуля в выполнении наших контртеррористических обязательств»[590]. Сешнз подошел еще ближе к нулю по окончании этого десятилетия. Он бросил более
В ФБР явно считали, что «терроризм — это не страшно»[591], — сказал Ричард Макиз, который возглавлял Аналитический центр террористических исследований ФБР — это была крошечная будка у подножия штабной иерархии. Макиз был сыном агента ФБР и поступил на работу в Бюро в 1971 года, за три года до ухода на пенсию своего отца, который работал при всех директорах ФБР, включая Гувера. Он оставался работать на участке борьбы с терроризмом еще долго после того, как оттуда ушли многие его коллеги, вопреки общепринятой точке зрения, что угроза Соединенным Штатам убывает вместе с окончанием холодной войны.
«Террористы занимались своими делами за океаном, — говорили ему его начальники. — Они не нападали на нас здесь».
Макиз думал иначе: «Мы все ждали, когда это случится».
Глава 40. Мозаика
Расследование взрыва бомбы на борту рейса 103 компании «Пан-Америкэн» над Локерби, Шотландия, зависело от способности ФБР работать совместно с аналитиками ЦРУ, шотландскими констеблями, немецкими офицерами разведки и ливийскими двойными агентами. Эти связи зависели от веры — доверия, которое трудно найти между полицейскими и шпионами как внутри страны, так и за рубежом. Бюро само не могло распутать дело, которое перешагнуло через океаны и границы.
Рейс 103 компании «Пан-Америкэн» вылетел из лондонского аэропорта Хитроу в Нью-Йорк в 18:25 в среду, 21 декабря 1988 года. Половина его пассажиров сделала на него пересадку из Франкфурта. Через двадцать восемь минут после взлета взрыв разорвал «Боинг-747». На Локерби посыпался огненный дождь.
Среди 259 пассажиров и членов экипажа самолета было 189 американцев. Еще 11 человек погибли на земле. Шотландская полиция начала собирать улики, разбросанные на площади 845 квадратных миль сельской местности. За неделю с помощью английской разведки они определили, что кто-то спрятал высокоэффективную взрывчатку «Семтекс» в сданном в багаж чемодане.
По международному закону это была юрисдикция Бюро: самолет был американским. Но руководители ФБР не знали, как приступить к делу.
«ФБР не было создано для ведения таких крупных расследований, как это, — сказал Ричард Макиз. — Я возлагаю вину на ведомство»[592].
3 января 1989 года Макизу было передано руководство оперативной группой ФБР по Локерби, в которую входили четыре агента и три аналитика. Он неделями изучал список пассажиров, ища какие-нибудь зацепки. Этот список представлял собой клубок теорий заговоров. В него входил офицер ЦРУ Мэтт Гэннон и майор общевойсковой разведки Чак Макки, которые работали вместе по девяносто часов в неделю в Бейруте, пытаясь освободить девять американских заложников, которых по-прежнему удерживали в Ливане. Тесть Гэннона был заместителем начальника секретной службы ЦРУ и много лет работал на Ближнем Востоке. Над Локерби погибли шесть чиновников Госдепартамента и главный охотник за нацистами в министерстве юстиции. Другой пассажир — американский бизнесмен носил то же имя, что и террорист, который угнал несколько лет назад кувейтский авиалайнер.
Список подозреваемых касался почти каждой жестокой схватки между американцами и арабами на Ближнем Востоке. Новый президент Соединенных Штатов Джордж Буш считал, что за трагедией над Локерби стоят сирийцы. Ревелл предполагал, что это сделали иранцы: почти за шесть месяцев до взрыва, в июле 1988 года, военный корабль США «Винсен» сбил рейс 655 «Иранских авиалиний» над Персидским заливом — это была ничем не спровоцированная атака, совершенная по приказу американского адмирала, в результате которой погибли 290 пассажиров. В ЦРУ подозревали главного палестинского террориста Ахмеда Джибрила и строили предположения, что иранцы наняли его, чтобы взорвать самолет. А еще был полковник Каддафи из Ливии, поклявшийся отомстить за бомбардировку американцами Триполи в 1986 году, которая была возмездием за взрыв на берлинской дискотеке, в результате которого погибли два американских солдата.