Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле
Шрифт:
Царевна Софья в отсутствие мужа не дремала. Сеяла если не смуту, то сомнение в душу семнадцатилетнего Василия.
– Матушка, я ведь не имею права на трон, – говорил Софье сын. – Сказывали мне бояре отца моего, Ряполовский и Ромодановский, что Божьим изволением от наших прародителей повелось, что отцы наши, Великие князья, сыновьям своим старшим Великое княжение давали. Старший сын у батюшки, вестимо, покойный Иоанн Иоаннович, он и был наследником и соправителем батюшки. Теперь, говорят, наследовать ему должен его старший сын, а он у него один – и старший, и младший – Димитрий.
– Не верь, Васенька, боярам отца своего, – учила сына Софья Фоминична. – Невзлюбили они меня из зависти к нашему древнему роду цареградскому. Хотели они жену батюшке другую, московского боярского рода, чтобы был он высшим среди них, а не высшим над ними. Наша власть от Бога, а не из рук боярских.
– Как не верить, матушка, – возражал Василий. – И не в боярах дело. Вот батюшка Дмитрия с собой в Великий Новгород взял, а меня в Москве оставил. Все говорят, Дмитрий наследником будет, его батюшка соправителем сделает.
– Да как же соправителем, ему же только пятнадцатый годок пошёл? – отвечала ему матушка. – Есть у нас ещё годок другой, помудруем, переменит он мнение своё. Ты ведь тоже старший сын, а Димитрий всего-навсего племянник твой.
– А не захочет батюшка нас послушать?
– Не захочет, управу найдём.
– Как это? – испугался Василий.
– Ты многого не знаешь, Васенька. Отец твой груб со мной стал. Оперился под сиянием золотых лучей цареградских, что от меня исходили. Манеры перенял, осанку, гордость. Теперь не нужна я ему. Обидно мне, что и дитятко моё ни во что не ставит.
– Матушка, а говорят, батюшка тебе не простил бегство на Бело озеро, когда хан Ахмет на Москву наступал.
– Что ты знаешь об этом? – рассердилась Софья Фоминична. – Спросил бы воеводу Ивана Салтык – Травина, он бы тебе порассказал о моём бегстве.
– Прости, матушка, – Василий прослезился. – Не думал, что пересуды глупых бояр так затронут тебя. Салтык – Травин ведь в опале у батюшки был. Да и умер, поди. Давненько о нём не слыхивал.
– В опалу попал, – Софья вздохнула, – потому что много знал о тех делах. А вот двоюродный брат его Тимофей Скряба Травин точно всё тебе скажет. Они вместе в походы на Югру, Казань и Вятку ходили. Салтык Травин по судовой части большой мастер, а Тимофей Григорьевич – тому в пешем бою не было равных.
Василий беспомощно развёл руки в стороны.
– Тимофей Григорьевич с батюшкой в Великий Новгород отбыл, – сказал он. – А сын то его, Щавей Скрябин, у меня при дворе.
– Сын то может не знать, – Софья призадумалась.
– Да что ты, матушка, в прятки со мной играешь! – вскликнул Василий. – Неужели думаешь, словам твоим не поверю. Нет в мире никого, кому больше бы верил, чем тебе!
– Ну ладно, – согласилась Софья. – Сам попросил. Пеняй на свою голову, если что не так.
– В тот год братья Великого князя, отца твоего, Иоанна Васильевича, затеяли смуту великую: задумали вместе с семьями и дворами своими к Литве отойти. Хотел отец твой их замирить и послал к ним святителя Ростовского Вассиана, боярина Василия Образца и конюшего Василия Тучко Морозова. Но братья отца твоего, Андрей и Борис, не хотели мириться и просили короля Казимира принять их под своё крыло. В тот же час прознал отец твой, что царь Ахмат решил наказать его за отказ платить дань Большой Орде. Сговорился царь Ахмат с польским королём Казимиром вместе на Москву идти и двинул свои войска степью через Литовские земли, шёл медленно, короля поджидая.
Отец твой послал воевод своих и сына своего, Великого князя Ивана, на берег Оки, чтобы встретить войска Ахмата окаянного, а мне велел собирать свой двор, сестёр твоих и тебя малолетнего, только годик тебе исполнился, и ехать на Бело озеро, ко двору дяди своего, князя Михаила Андреевича Верейского и Белозерского. Дал нам отец твой сто стрельцов и поставил во главе их конюшего Василия Тучко Морозова, и дал ему такой наказ: «Если что со мной, Великим князем случится, будешь беречь жену мою, Великую княгиню, и детей моих. А пойдут татары за вами, уводи их на север к Белому морю, головой своей за них отвечаешь».
Погрузили мы скарб на десять возков и с боярынями да девками дворовыми отъехали в Дмитров, оттуда к Волге, где ждали нас струги под парусами, которые повёл воевода Иван Салтык Травин.
Ты спросишь, любезный сын мой, как попали мы из Дмитрова в Волгу? Мимо него протекает река Яхрома. По ней попали в реку Сестру, а затем по Сестре в Дубну, Дубна же вливается в Волгу. Благодаря такому удобству тамошние купцы имеют великие богатства, так как привозят по Волге разные товары с Каспий моря.
Плыли мы по Волге, минуя Углич из-за ссоры Андрея Угличского с твоим батюшкой. Волоком на реки малые перебирались и по Шексне-реке прибыли на Бело озеро ко двору князя Михаила Андреевича Верейского и Белозерского. Там зимовали уже, когда пришли вести добрые, что царь Ахмат испугался воевод наших и, не дождавшись короля Казимира, ушёл в свои земли, в Большую Орду.
Вернулись в Москву, а бояре крик подняли, что чуть не изменница я, род великокняжеский опозорила. Отец твой на защиту не стал, всей правды не сказал, что он приказал мне на Бело озеро отбыть. А вступились за меня конюший Василий Тучко Морозов, боярин Плещеев, дьяк Долматов, да говорили правду, всю как есть. Да никто не слушал их. Отец твой за «злой» язык обвинил братьев Тучко Морозовых в заговоре, лишил дворов и земли и в оковы посадил. А в летописном своде московском велел написать: «В ту же зиму пришла Великая княгиня Софья из бегов, ибо бегала за Бело озеро с боярынями от татар, не гонима никем. А где ходила, там было пуще татар от боярских холопьев, от кровопийцев христианских. Воздай же им, Господи, по делам их и по лукавству начинаний их, по делам рук их дай им, Господи!»
Так отец твой предательство в семье своей сотворил, чтобы от себя якобы позор в малодушии отвратить. А чего боялся – не понять мне до сих пор. Что плохого в том, что жену с малыми детьми от опасности отвратил?
Вот каково было «бегство» моё на Бело озеро! А кто прав, кто виноват, тебе судить.
Закончила свой рассказ Софья Фоминична, а Василий молчит, словно дар речи потерял. Потом говорит:
– Что же за люди у нас, матушка! За что столько зла у них? Великое дело сделали – Большую Орду от Москвы навсегда отвадили. Зачем эти пересуды? Ведь и в Евангелии говорится: «Не судите и не судимы будете». А батюшка? Просил ли прощения? Простила ли ты его?