Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле
Шрифт:
Государь был в большом раздумии. Словам Телепня верить не хотелось, но пришлось. Позвал Иоанн Васильевич Софью Фоминичну, та в слёзы. Ещё вчера днём был Василий на месте. Утром хватилась, не видно. Почему шум не подняла? Да, Василий, бывало, на ночь к дворовым девкам бегал, любил пошутить с ними по-молодецки, вот и не стала шум поднимать.
Стали думать, что же с молодцем делать и почему он на Свинском поле вблизи границы оказался.
– Не вовремя сынок озадачил нас! – Иоанн Васильевич круто повернулся к Телепню Оболенскому. – А что с литовским войском, где они обитают?
– По словам наших людей, в Смоленске князь Острожский собирает большую рать и хочет направиться с ней к Дорогобужу, вызволять город. Мы же движемся от Дорогобужа в сторону Ельни, стоим сейчас у реки Ведроши. До Смоленска семьдесят вёрст, два дневных перехода. Думаю, гетман Острожский захочет нам дорогу преградить.
– Хорошо, что приехал, – обратился Иоанн Васильевич к князю. – Не надо и гонца посылать. Передай Юрию Захарьичу, что высылаю на подмогу большой тверской полк во главе с князем Щеней-Патрикеевым. Из Брянска подтянем князей Стародубского с Шемячичем и Яковом Кошкиным. С тобой передам военный указ. Старшим в войсках будет Щеня-Патрикеев. Под команду Юрия Захарьича отдаю сторожевой полк. Пусть собирают силы у реки Ведроши, там и бой дадим литовцам. По слухам, горяч князь Острожский. Нужно только слегка ему поддаться, отступить, а потом ударить засадным полком.
Ну, с Богом, – Иоанн Васильевич перекрестил Телепня.
Тот неуверенно переминался с ноги на ногу.
– Ну, что ещё? – спросил государь.
– А как же Василий Иоаннович?
– Совсем забыл, – Иоанн Васильевич недовольно поморщился. – Он нам всё дело испортит. Не хватало ему только к литовцам в плен попасть. Передам со Щеней-Патрикеевым письмо к Василию, поручу поговорить с сыном. Пусть домой возвращается, ругать не буду, но и по головке не поглажу.
Прибытие князя Даниила Васильевича Щени-Патрикеева с указом о назначении его главным воеводой вывело Юрия Захарьича Кошкина из себя. Мало того, что он, видный воевода, участник казанского и новгородского походов, наместник Новгородский, отстранялся от руководства, так и секретные переговоры с княжичем всё тот же Шеня вести должен. А кто он такой, Щеня? Ну, взял два города, Хлынов и Вязьму, и ту не один, а с двоюродным братом Васькой Патрикеевым. Ну, финских крестьян пожёг вместе с братом Васькой в свейском походе. Так и он, боярин Кошкин, взял Дорогобуж без сучка и задоринки. А еретиков новгородских кто выявил и изничтожил? Нет, у него, Кошкина, заслуг больше. И пишет Юрий Захарьевич с обидой в грамоте государю: «То мне, государь, стеречь князя Данила?»
Отвечает ему Иоанн Васильевич: «Гораздо ль так делаешь? Говоришь, что тебе непригоже стеречь князя Данила: ты будешь стеречь не его, а меня и моего дела. Каковы воеводы в большом полку, таковы – и в сторожевом! Так не позор это для тебя!»
Пришлось мириться Юрию Захарьевичу с Даниилом Васильевичем. Тем паче, что по донесениям князь Острожский прошёл через Ельню и был где-то рядом, совершая марш через леса и болота. Окопался большой полк во главе со Щеней-Патрикеевым у села Ведроши. Место унылое, пойменное, тремя речками Ведрошью, Тросной и Сельной окантованное. Ждали-ждали гетмана Литовского, а всё равно, словно вынырнул из болот, аки дикий вепрь неприкаянный в поисках дичи, набросился на полки русские нежданно-негаданно. Началась сеча… О том князь Данила доносил государю своему в особой грамоте.
Донесение Великому князю Московскому Иоанну Васильевичу, государю всея Руси, о победе при Ведроши войска русского над литовцами, писано рабом твоим ничтожным Данилкой Щеней-Патрикеевым
«Бью челом тебе, Великий князь Московский, государь всея Руси Иоанн Васильевич. Дозволь донести до тебя весть о победе русского оружия в праведной войне, в которой постояли мы за веру православную.
Поставили мы возле села Ведроши перед рекой Тросной передовой полк, а за рекой большой полк, а в лесу скрыли засадный полк.
Аки дикий вепрь неприкаянный набросился Константин Острожский, гетман Литовский, русский князь из турово-пинских Рюриковичей на наш передовой полк. Видать, изголодались литовцы по победам, коль поставили во главе войска русского князя. В коннице у него и литовцы, и русские, и поляки, и немцы, все высоко обученные ратному делу. Выдержали мы первый натиск, и началась сеча великая, в которой силы литовцев и наши были равны. Но помнили мы наказ твой, государь, заманить князя Острожского в ловушку и отступили за реку к большому полку. Литовцам отступление наше голову вскружило, бросились за нами по мосту через Тросну-реку, а мы встретили их огнём из пищалей. Но быстры кони у литовцев, врезались они в ряды наши и выпустили мы конный засадный полк, и опять началась сеча великая. Рубились шесть часов, и не выдержали литовцы, дрогнули, побежали. А мы перед тем послали отряд и разобрали сзади них мост через Тросну-реку, так что бежать было некуда. Спаслись немногие, переплыв реку на лошадях. Гетмана Литовского князя Константина и его панов взяли в плен, всего сгубили семь тысяч войска литовского.
Так показали мы силу оружия русского, разбили врага-неприятеля во славу твою, Великого князя Московского, государя всея Руси, Иоанна Васильевича».
Радость в Москве была великая. Во всех церквях служили службу во славу русского оружия. Трубачи трубили в трубы, глашатаи объявляли весть о победе над литовцами. Нарядные скоморохи давали представление: изображали, как падали от русских мечей литовские воины. По всем площадям выставляли бочки с медовухой. Народ давился в толпе: всем хотелось выпить за здоровье русских воинов и закусить ещё тёплым ржаным хлебом.
Великий князь послал к войску гонца Плещеева и справился у воевод о здоровье. У Щени-Патрикеева спросил, какую награду желает главный воевода сражения. Ответ удивил государя. Просил Щеня снять с монастырских узников, дяди его Ивана Юрьевича и двоюродного брата Васьки Патрикеевых, оковы. Не смог Иоанн Васильевич и рассердиться, хотя дерзость со стороны Щени была невиданная. «Возьмёшь Мстиславль за три дня, сниму оковы с Патрикеевых», – передал он обратно через Плещеева. Что было делать Щене-Патрикееву? Послал новых подданных московских, Шемячича и Можайского, а в придачу дал бояр – князя Ростовского и Семёна Воронцова. Наказ государев был сполна выполнен. За один день штурмом овладели Мстиславлем, семь тысяч неприятеля положили на месте.
Не отстали и другие отряды. Войско под началом племянников государевых, Ивана и Фёдора – детей покойного брата Бориса – и боярина Андрея Челяднина взяло крепость Торопец. Сын Великого князя Василий Иоаннович взял Оршу и всю область смоленскую разорил. Добавим, что ранее Яков Юрьевич с Шемячичем и Можайским отбили у литовцев все земли от Калуги до Киева. На сам стольный град не посягнули, да и не ставил Иоанн Васильевич такой задачи. Тише едешь, дальше будешь. И этого было достаточно, чтобы братья Александра, короли Польский, Чешский и Венгерский, прислали послов с просьбой о мире.
Сам Александр, потеряв большую часть войска, гетмана и лучших воевод, продолжать войну мог исключительно по переписке. Послов посылал в Москву с протестными грамотами. Писал также союзникам Иоанновым, пытаясь переманить их на свою сторону. Боялся, если откроют Менгли-Гирей и Стефан Великий военные действия, то о том, что было такое Великое княжество, как Литовское, можно позабыть.
Менгли-Гирею напомнил, что приютила Литва отца его Ази-Гирея, когда того хотели уничтожить соперники в борьбе за крымский престол.
«Когда же ты по смерти отцовской, – писал Александр, – нарушил приязнь с Литвою, то сам посмотри, что из этого вышло. Честь твоя царская не по-прежнему стоит, понизилась, пошлины все от твоего царства отошли и столу твоему никто не кланяется, как прежде кланялись. Кто перед твоим отцом холопом писывался, тот теперь тебе братом называется. Сам можешь знать, какую высокую мысль держит князь московский, если он зятю своему клятвы не сдержал, то сдержит ли он её тебе? А что он родным братьям своим поделал, также нарушивши клятву? Если ему удастся захватить украинские города литовские и стать тебе близким соседом, можешь ли спокойно сидеть на своём царстве? Если же будешь заодно с Великим князем Литовским, то он велит с каждого человека в земле Киевской, Волынской и Подольской давать тебе ежегодно по три деньги».