Фельдмаршал Борис Шереметев
Шрифт:
— Ну теперь с фонарем-то не налетишь. Чай, светит… — усмехнулся боярин.
— Светит, — кисло согласился Савелов.
Но Курбатову наедине жаловался:
— Такая улыбчивая, задом крутит как змея: на, мол, бери. Я и взялся за задницу, а она, стервя, было-к глаз не вышибла.
— Да, — согласился Курбатов, — римлянки, пожалуй, построже венецианок будут. Зазорливее.
Последним словом и обозначил в путевом дневнике Алешка достоинства римлянок по сравнению с венецианками.
Свита Шереметева не только любовалась
Вскоре все, в том числе и боярин, приветствуя друг друга, подчеркнуто говорили «чао», и дивились, что и при расставании полагалось «чаокать». Тогда освоили прощальную фразу «а престо», что обозначало по-русски «до скорого», а главное — напоминало родное слово «просто». Как тут не запомнить «а престо».
Хотя посольство и не предупреждало очередной город о своем прибытии, но там, как правило, уже ждали «русского генерала» со свитой. И встречали вполне гостеприимно. Даже в Риме, в огромном городе, не затерялось русское посольство. Уже на третий день к гостинице, где оно остановилось, подкатила телега, из которой стали выгружать корзины с фруктами и овощами. Как оказалось, все это было прислано в подарок русским от Папы Римского.
А вскоре Папа Иннокентий XII дал аудиенцию Борису Петровичу и принял его как высокого гостя, хотя и пришлось боярину, как было положено по протоколу, склониться перед ним до пола и даже целовать ноги Папе. Приняв от боярина письмо русского царя, Папа заверил его, что в борьбе с неверными Россия всегда будет иметь поддержку святого престола.
Шереметев искренне радовался, что «почва», которую он «рыхлит» для государева «посева», вполне плодородна: «Будет доволен царь трудами нашими».
В Риме в сопровождении дворецкого и адъютанта Борис Петрович посетил госпиталь и приют. В госпитале русских поразило, что каждый больной имеет свою чистую постель, что за ними ходят определенные люди, подавая им не только лекарства, но и пищу.
Приют оказался женский, и в нем находилось около «двух тысяч девок больших и малых», как записал Курбатов в дневнике. И у каждой из них «особая постеля с белыми простынями». И никто из приютских не был праздным, все, даже маленькие, трудились. Девочки вязали чулки, а взрослые женщины ткали сукно.
— Хлеб даром не едят, — заметил Шереметев.
— Это точно, — согласился Курбатов, — не то что в наших богадельнях.
Посетили и Неаполь, где хотели пожить дольше, уж очень красивым показался город. Однако началось извержение Везувия, полетели из жерла камни, заклубился дым, затряслась земля, и Борис Петрович отдал русско-италийскую команду:
— Бежим велочэмэнтэ [2] , синьоры.
— Коррэрэ, — подсказал Алешка.
2
Быстро.
— Ладно, — согласился с замечанием боярин. — Коррэрэ велочэмэнтэ, ребята.
Так распрощались с Неаполем под гул и дым беспокойного вулкана. «От греха подальше», — резонно заметил Курбатов, пряча путевой дневник.
Уходили морем, для чего Борис Петрович нанял два корабля — фелюгу {58} и шебеку {59} . Сам со всей свитой на фелюге разместился, а трехмачтовая шебека, вооруженная пушками, выполняла роль охранника и разведчика — шла впереди. Предосторожность не была излишней. Накануне недалеко от Мессины четыре османских корабля напали на купцов и один корабль захватили.
Когда миновали Мессину и вышли на траверз Сиракуз в Ионическом море {60} , фелюгу Шереметева встретили семь мальтийских галер. Бориса Петровича пригласили подняться на флагман, и капитан-командор приветствовал его:
— Ваше превосходительство, от имени нашего магистра Раймунде де Рокафаула и всего Мальтийского ордена поздравляю вас с прибытием в наши воды.
— Откуда вы узнали, что я иду на Мальту?
— Мы были предупреждены. А когда узнали, что здесь рыскают османы, решили выйти вам навстречу. Для ордена было бы позором, если б нашего гостя пленили османы.
Что и говорить, такая предупредительность ордена понравилась Шереметеву, и он поблагодарил командора.
Когда Сицилия осталась далеко за кормой слева, на зюйд-осте {61} на горизонте появились четыре парусника.
— Те самые, — сказал капитан, — которые напали на купцов.
— Может, стоит теперь нам на них напасть? — спросил Борис Петрович. — У вас пушки заряжены?
— А как же? В любой момент жди нападения. Но сейчас нас больше, вряд ли они примут бой.
— А если попробовать? — загорелся Шереметев от мысли, а вдруг и на море удастся виктория. Наверняка бы это понравилось государю. А похвала царя — лучшая награда для воина.
— Попробуйте, — неожиданно согласился командор.
По галерам было передано, чтобы все исполняли действия флагмана. Флагман по команде русского генерала поставил все паруса, и гребцы налегли на весла.
Однако командор оказался прав. Увидев приближение мальтийской флотилии, османы пустились наутек, поставив все паруса.