Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока
Шрифт:
Татьяну нельзя было назвать кроткой. Однажды она безоговорочно оставила своего поклонника-американца, когда тот попытался позаботиться о возлюбленной – в преддверии московских холодов решил купить ей пальто. Едва осознав намерения заокеанского ухажера, Татьяна густо покраснела и пулей вылетела из магазина. Больше у незадачливого поклонника не было ни малейшего шанса. Гордость всегда будет главной чертой ее характера. Именно в такую девушку и влюбился с первого взгляда молодой мадьяр.
Чернобровому красавцу с породистым орлиным профилем пришлось подключить все свое жгучее обаяние, чтобы
Молодую невестку с внуком забрала к себе семья деда Золтана, в квартиру 4 дома № 10 по Тверской-Ямской. Когда в Москве объявляли воздушную тревогу, мама, завернув малыша в одеялко, бежала вместе со всеми на станцию метро «Маяковская». Феликс признается: «Когда по телевизору (теперь все реже и реже) показывают знаменитые кадры кинохроники, запечатлевшие спасавшихся от немецких бомб москвичей именно на этой станции, я волей-неволей в каждой молодой красивой женщине с ребенком на руках вижу свою мать».
После войны мама осталась работать в Москве, а маленького Феликса отвезла на воспитание бабушке – Марии Ивановне, простой владимирской крестьянке, не знавшей грамоты и ставившей вместо подписи в ведомостях за трудодни отпечаток большого пальца. Бабушке непросто было справляться с «импортным» внуком, способным с младых ногтей выказывать мадьярский нрав. Феликс врастает в сельский быт, познает деревенское просторечие, щедро пересыпанное острым словцом, на которое Мария Ивановна большая мастерица. Мама приезжает из Москвы с гостинцами и письмами от отца.
Шли годы. Черноволосый мальчишка Феликс Партош растет экзотическим цветком среди картофельно-капустной рассады. Не похожий на простых деревенских пацанов ни внешностью, ни привычками, он выглядит явным инородцем. Не зная такой национальности, как венгр, сельская ребятня кликала мальчика «куреем», так звучало на владимирско-деревенский манер слово «еврей» (кем же еще может быть явно не славянского вида малец?). Родную бабушку ставит в тупик имя ее удивительного внука. Вместо непроизносимого для нее «Феликс» она называет его то «Филюс», то «Фикус».
«По родству бродяжьей души…»
Заботливый папа передавал для сына заграничные вещи и подарки, которые в трудное послевоенное время казались настоящим чудом. Красные кожаные сапожки, безнадежно испорченные во время «диверсионной операции», тоже были папиным подарком. Феликс, уже тогда любивший «пофорсить», страшно переживал по поводу их безвременной кончины. Фурор среди мальчишек произвела не виданная доселе забавная игрушка – прыгающий цыпленок. Сохранилось несколько красивых рождественских открыток от отца: «Моему дорогому сыну Феликсу! Никогда не
Феликс и кушал, и играл. Причем играл совсем не в том смысле, какой папа вкладывал в свой наказ. Горячая кровь не давала мальчишке покоя. Помимо любви к свободе и кострам в чистом поле, обнаружилась страсть к игре, самой азартной из которых у мальчишек считалась «об стенку». Конечно, азарт стоил денег, а где их было взять? Быстрый ум тут же родил авантюрную идею: потихоньку таскать яйца из бабушкиного курятника и сдавать их на заготовительный пункт. Приемщица в нарушение установленных правил, запрещающих расчеты с детьми, принимала яйца у малолетнего торговца. Получив вожделенные монетки, а три копейки тогда составляли целый капитал, мальчишка немедленно мчался к дружкам по игре и у стенки, где разворачивалось действо, получал первый опыт азарта, погружаясь в радость выигрыша или горечь поражения. Позже в жизни ему пригодится еще одно умение – хорошо прятаться. Его «сотрудничество» с заготпунктом не могло долго оставаться секретом для бабушки, виртуозной матерщинницы, и юному аферисту часто приходится отсиживаться у друзей, пережидая семейные лингвистические бури. В память о тех бурных сценах Феликс сохранит любовь к эффектным диалогам.
В остальном детство маленького венгра ничем не отличалось от жизни простых русских мальчишек. «Помню корову, – вспоминает Феликс, – пережевывающую сено в темном подворье и тяжело дышавшую, вкус парного молока и аромат облупленных куриных яичек, вынутых прямо из сенного гнезда и сваренных в чугунке. До смерти боялся я ночевать на сеновале, потому что в углу под скатом шевелились огромные пауки. И убегал куда-то за реку, если знал, что нынче мимо окон понесут на кладбище покойника. Вся деревенская жизнь проходила перед глазами. Все это, вместе взятое, называется «малой родиной».
Но в конце 40-х у Феликса появился шанс сменить «малую родину». Этот случай, сдобренный односельчанами шокирующими подробностями, включая овчарок и автоматчиков, потом много лет будоражил деревню. Папа Феликса, расстроенный разлукой с сыном и, по всей видимости, исчерпавший аргументы в споре с женой, отношения с которой к тому времени разладились, следуя старинному цыганскому обычаю, решил попросту… выкрасть ребенка. На этом фоне кража его сыном бабушкиных яиц имеет, выражаясь словами другого известного авантюриста, «вид невинной детской игры в крысу».
Диверсант с ангельской внешностью Феликс Партош. 1947 г.
Однажды, в теплые летние сумерки, в деревню на большой скорости влетел черный «виллис», в котором сидели братья Ласло и Андрей Партоши. Неожиданные гости села Головино, облаченные в военную форму, принялись расспрашивать изумленных селян о местонахождении Феликса. Всполошилась вся деревня. Головинцы сообразили, что речь идет о «курее Филюсе». Двоюродная сестра Феликса Рая огородами увела мальчугана из бабушкиного дома и спрятала в подполе у соседей. Мария Ивановна тем временем с трудом держала оборону перед натиском иноземного зятя.