Феникс Его Высочества

Соловьева Елена

И как он умудряется слышать спиной? Или все «птенцы» проходят мимо зала с теми же чаяниями.

Батя пригласил меня в свой кабинет. Усадил в кресло, обитое бархатом.

Поерзала. Не по мне эти старомодные громадины, будто на мешке с тряпьем сидишь. Слишком мягко и... непривычно.

Медведь сел напротив, облокотился на письменный стол: деревянный, выполненный по спецзаказу.

– Теперь расскажи все, что произошло на Земле. С подробностями.

Собралась с мыслями, вздохнула. И разрядила словесную обойму в притихшего командира.

–

Кхм, - откашлялся он, дослушав.
– Надо завязывать с увольнительными.

– Совсем?
– я аж подпрыгнула. Последнюю радость, и ту отберут.

Медведь задумчиво стер невидимую пыль с поверхности стола, проворчал:

– Видишь ли, в чем дело, это не первый случай нападения на учеников. Так что на Землю больше ни шагу. Выбить лицензию на постоянное ношение оружия не могу, а отправлять вас «голышом» - все одно, что на смерть.

Ответ меня не утешил. Посещать Землю в планы и так не входило, но упоминание о нападениях раззадорило интерес.

– Кому и для чего мы понадобились? Я думала, берут только эмпатов.

Медведь вперил в меня немигающий взор и пробухтел:

– Думаешь, я пятерки абы как подбираю? В каждой группе есть эмпат - у одних дар средненький, у других и вовсе незаметен. Но такие ребята помогают команде сплотиться, да и за порядком следят.

– Получается, охота на эмпатов ведется давно?
– Я совершенно растерялась.

Медведь откинулся на спинку кресла и фыркнул:

– В цене сильные эмпаты, способные. Таких еще в детстве разбирают: кого на службу Империи, кого в частные компании. Слабеньких, вроде Чистюли, выбраковывают.

Грустно улыбнулась: прав Медведь, все мы - лишние винтики в кровожадной машине Империи. Кто с трещинкой, кто с рваной резьбой иль с перекосом. И только батькины лапы способны переплавить нас в новые, годные детали.

Скрипнул ящик стола, вырывая меня из раздумий. Медведь выставил жестяную банку с кварцевыми дисками. Порылся, выискивая нужный.

– Сейчас я еще раз покажу тебе галопроекции, будь внимательна. Возможно, после посещения Гранита твоя память всколыхнется.

Он вставил накопитель в считывающее устройство. Перед моим лицом развернулось трехмерное изображение длинного стола. За ним восседали двенадцать министров - важных, горделивых. Это в их руках заключена власть Империи. Это они диктуют волю Государю Млечного Пути и всему народу. Двенадцать шакалов, растерзавших Галактику.

– Ты видела их когда-нибудь? Они посещали Гранит, беседовали с твоим отцом?

Присмотрелась к министрам. Все они на одно лицо: прикрепи черную маску - вот тебе и преступник. Прислушалась: и голоса блеклые, безжизненные. Чешут мудрено, с придыханием. А глаза холодные, как океаны Плума.

– Нет, не помню, - призналась я.
– Не всколыхнуло...

Медведь недовольно крякнул, но не отстал. Прикрутил следующий диск.

– Еще посмотри.

Галопроекцию кабинета министров заменило изображение тренировочного зала имперской

Гвардии. Десяток крепкого вида ребят отрабатывал приемы борьбы. Присмотрелась к каждому.

– Нет, не узнаю...

– А этого?
– Медведь ткнул пальцем в плечистого мужчину с седыми волосами и холеной бородкой.

– Так это ж Раф?
– не скрыла изумления.
– Конечно, я его помню, с детства еще...

На галопроекции начальник императорской гвардии вышагивал между учеников. Раздавал советы и оплеухи. Прям как наш батька.

Мерцающее изображение отбрасывало причудливые отсветы на лицо Медведя - сосредоточенное, мрачное. Брови его сошлись над переносицей, губы сжались в тонкую линию. Неужели батя подозревает его, своего лучшего друга?

– Нет, он не мог, - высказала я мысль вслух.

– Мне бы твою уверенность, - возразил Медведь.
– Гвардия -привилегированное подразделение, нельзя недооценивать его роль в дворцовых переворотах.

– Раф - предатель?!
– воскликнула я.
– Это правда?

Медведь устало потер переносицу и нехотя пробормотал:

– Доказательств нет, но поведение Рафа говорит само за себя. С его подачи Император приостановил расследование и разорвал сотрудничество со мной и другими учебными базами.

Я вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед.

– Так вот почему мы больше не участвуем в спецоперациях? Но вы с Рафом долгое время были напарниками...

– Я считал его братом, - поморщился Медведь.
– Как видишь, власть и не располагает к добродетели. А могуществом не принято делиться.

Обхватила себя руками, поежилась, будто от холода.

– Но зачем Рафу нападать на колонию, похищать эмпатов? Раз Император и без того во всем полагается на гвардию.

– А зря!
– разъярился батя.
– Зарвавшийся слуга норовит предать хозяина. Или занять его место.

Мне стало совсем плохо. Слова Медведя больно царапнули сердце, проникли в душу. И нагадили там, как стадо кирунов.

До боли закусила губу и уставилась на галопроекцию. Раф все также вышагивал по залу. В его походке чувствовалась уверенность и несокрушимая сила духа. Я считала его своим спасителем, как и Медведя. Больно, когда предают те, кому веришь.

В тренировочный зал вбежал мальчишка лет десяти - худой и высокий. На цыпочках подкрался к Рафу и скорчил рожу. В озорных голубых глазах хулигана плескалось веселье.

Начальник гвардии не стал церемониться: схватил озорника за ухо и жестко обронил:

– Дэв, неужели ты думал застать меня врасплох? Упор лежа принять: сто отжиманий.

Мальчишка опустился на пол и начал с усердием исполнять наказ. Поджарое тело вытянулось в струнку, руки ритмично сгибались и разгибались в локтях, грудь едва касалась пола - выполнял, как положено по инструкции, сразу видно - не новичок.

– Кто это?
– поинтересовалась я, глядя на голубоглазого мальчугана.
– Сын Рафа?