Феникс сапиенс
Шрифт:
Сэнк с Маной поднялись по трапам на самый верх вслед за Стимом, расправили плечи и глубоко вдохнули прохладный воздух февраля.
– Да-а-а! – только и произнес Сэнк.
– Видишь, не зря я потратил столько времени на выбор.
– Не зря. Показывай, что нам предстоит воздвигать.
– Вот одна стропильная ферма, вот вторая. Длина ноги – девять метров, вес пары не больше ста килограммов – вдвоем легко поднимем, выставим по отвесу и наживим укосинами. Немного сложнее с коньковым брусом – он весит сто сорок, и его сложней заводить на место – там шесть метров высоты. Придется пользоваться
– А я? – спросило Мана.
– А ты будешь подавать Леме молоток и гвозди.
После обеда, короткого сна и прогулки по берегу взялись за дело. Сэнк со Стимом подняли стропильную ферму, Сэнк держал ее вертикально, слушая команды Стима с отвесом: «Два сантиметра от себя, сантиметр назад», – Лема стояла с молотком, держа укосину с вбитым гвоздем. И тут в нагрудном кармане Сэнка зазвонил телефон.
– Мана, достань, посмотри: вдруг Кана. У меня обе руки заняты.
– Действительно, Кана.
– Ответь и прислони мне к уху.
– Дядя Сэнк, есть! Нашли пятнадцать злаков, среди них овсяница элгоненская – редкий эндемик. Обитает в двух местах: горный массив Киньети примерно в ста километрах к востоку от верхнего Нила, к западу от Восточноафриканского рифта, на четырех градусах северной широты. И еще на горе Элгон – потухший вулкан примерно в двухстах километрах к юго-востоку от Киньети. Праотцу от нас не спрятаться!
– Ура! – закричал Сэнк.
– Шей! – закричал Стим Леме.
Лема ловко ударила несколько раз молотком по гвоздю, Сэнк отпустил закрепленное стропило, взял у Маны телефон.
– Кана, замечательно! Мы на стройке у Стима, заводи свой драндулет и быстрей к нам!
Сэнк сел на стропильный брус.
– Привет, Алека? Вы в Александрии? Кана нашла место, где Праотец бродил по горам. Надо ехать. Мы у Стима, ставим крышу. Подъезжайте, заодно Инзор разомнется – поставим Стиму всю крышу.
К вечеру почти все семейство, включая выросшего, но до сих пор выпадавшего из повествования Трима, собрались на стройке у Стима. Не хватало лишь Крамба, сидевшего в центре полетов в Гриане. Инзор успел раздобыть большую бумажную карту восточной Экваториальной Африки с линиями уровня, обозначениями лесных массивов и отметками высот (космические снимки – фигня, на них толком нет рельефа, то ли дело военные топографические карты). После ужина все склонились над картой.
– Вот он, массив Киньети, – ткнул пальцем Сэнк. – А вот Элгон – потухший вулкан. Надо выбрать, на чем сосредоточимся для начала. Элгон на километр выше, но на этом его преимущества заканчиваются. Если бы я искал убежище, то делал бы это здесь! – Сэнк снова ткнул пальцем в массив Киньети. Интересная форма, похож на левую клешню рака. Рискну предположить, что племя прародителей обитало здесь, в долине внутри клешни. Удивительно укромное, хорошо защищенное место – урочище. Так что давайте сначала Киньети, а потом уж Элгон. Стим, включи свой компьютер, посмотрим на спутниковых картах. Отлично, вот это что, речка? Давай покрупнее. Метров пятнадцать шириной, омуты до двадцати пяти метров. Интересно, что там за деревья вдоль реки?
– Хочу туда! – воскликнула Алека. – Великолепная долина – зеленая саванна между лесистых гор. Ручьи, речки. Вот здесь я бы поселилась на месте предков – слияние нескольких ручьев, луг, роща. Я будто вижу все это воочию! А жирафов там нет на спутниковом снимке?
– Жирафов не вижу, но вот эти светлые точки вполне могут быть стадом коров.
– Берег речки – идеальное место для поиска артефактов. Прямо предвкушаю: каменные топоры, наконечники, ножи под обрывом на берегу.
– И золото, и алмазы!
– Да иди ты со своими издевками! Если племя тысячи лет жило в небольшой долине у реки, там берега должны быть усеяны артефактами.
– Что там у них было? Средний неолит? – спросил Сэнк.
– Судя по одежде и утвари прародителей – да, средний, с элементами верхнего. Но ты не забывай: они опустились в неолит из высокотехнологичной цивилизации. Если в эту долину пришли сами беглецы XXIII века, а не их одичавшие потомки, то могли принести с собой из своей эпохи нечто, проливающее свет на их судьбу. Правда, искать то самое нечто – как иголку в стоге сена.
– А вот я, сбежав из рухнувшей цивилизации, найдя окончательное пристанище, обязательно бы высек на какой-нибудь скале некое сообщение. Найти подобное сообщение гораздо легче, чем иголку в стоге, несравненно легче.
– Осталось предположить, – заключила Мана, – что этот гипотетический беглец был столь же устремленным, как ты. И столь же догадливым.
– Так почему бы и не предположить?! А там будь что будет.
– Когда едем? – спросила Алека. – Я готова ехать хоть завтра! Отложим раскопки ради такого дела.
– Мне крышу надо сначала доделать. Нельзя оставлять дом в таком состоянии. На крышу полторы недели уйдет.
– Не торопитесь. Нас держит Крамб – у него горячая пора. Через несколько дней – посадка, потом нервотрепка, потом аврал. Реально к концу мая сможет выбраться. Так что надо рассчитывать на июнь.
– Эх, у меня сессия в июне, – посетовал Трим, – а я так хочу поехать!
– Во все времена против сессии существовало единственное средство: сдать досрочно.
– Легко сказать! – ответил Трим и опустил голову.
– Итак, намечается июнь. Я думаю, на сей раз обойдемся без романтики с плаванием по Нилу на любимом корабле – времени мало и не до того. Поедем на внедорожниках – пять дней пути, из них половина по приличным дорогам.
– Жаль, – отреагировала Алека. – На «Петербурге» было бы красиво и символично – по Нилу обратным путем прародителей.
– Папа, по суше за пять дней никак не доедешь! После границы Александрийской республики хорошие дороги кончаются. Смотри: здесь по правому берегу вообще никакой дороги, а по левому какой-то проселок. Потом и он кончается. Вот здесь вроде бы паром. А дальше на правом то ли есть дорога, то ли это вьючная тропа. А потом вообще ничего не видать ни по одному из берегов.