Феникс: Выход из сна
Шрифт:
— Нет, Джой. Ты должна бороться. Нельзя чтобы он победил…
Тишину момента нарушил звонок мобильника. Свет дисплея заиграл в темноте. Подойдя к столу, Джой взяла сотовый и поднесла к уху:
— Джой Грин. Слушаю.
— Здравствуйте, Джой, — раздался знакомый голос. — Это Николас Найгард, священник из церкви святой девы Марии. Мы виделись с вами на днях.
В памяти Джой всплыло красивое лицо мужчины с щетиной, обрамляющей подбородок. Перед уходом, Джой оставила ему свою визитку, на случай если он что-то вспомнит о Маркусе Морлоу.
— Да, слушаю.
— Я бы хотел встретиться с вами. Есть кое-что, чего я вам не рассказал, — секунду помедлив, он добавил: — То, чего я не рассказывал никому.
***
Встречу со священником Джой назначила в кафе, неподалеку от его церкви.
Надев обтягивающие джинсы, лакированные ботинки, короткий топ, на манер Линдси, и свою любимую кожаную куртку, Джой подошла к входной двери. Впервые за долгое время она посмотрела на себя в зеркало перед уходом. Поправив волосы, девушка вышла из лофта и спустилась в холл.
Проходя мимо квартиры Оливера, Джой пыталась думать, о чем угодно, только не о мальчике. Кто знает как на него повлияло их небольшое приключение? С этим придется разобраться, но Джой решила отложить проблему, хотя и понимала: действовать нужно быстро.
Заказав "Убер", Джой добралась до кафе. Выйдя из такси, девушка надела солнечные очки и по привычке осмотрелась по сторонам. Зайдя в помещение, она не сразу узнала священника. Николас сидел за столиком возле окна, с задумчивым видом на лице. На нем не было рясы: только темные брюки, рубашка и белый воротничок, отличающий его от большинства посетителей заведения.
Поднявшись со стула, он поприветствовал Джой. Линдси оказалась права, говоря о том, что у служителя церкви есть на что посмотреть. Ник Найгард выглядел атлетичным подтянутым мужчиной, следящим за своим телом. Еще один плюс в копилку священника.
— Здравствуйте, Джой.
— Добрый день.
Сев за стол, Джой заказала кружку кофе и десерт. Николас, по всей видимости, уже успел перекусить. Он ограничился одним кофе.
— У вас все в порядке? — спросил Найгард.
— Почему вы спрашиваете?
— Выглядите иначе, — священник наклонился вперед, с очаровательной улыбкой рассматривая Джой. — Ваши глаза. Они светятся.
Комплимент от мужчины — это что-то новенькое. Обычно сильный пол обходил Джой стороной, чувствуя, что данный экземпляр им не по зубам. Да и назвать Джой красавицей было бы голословно. Скорее своеобразная. Не похожая на других.
— Вы правы, — ответила девушка. — Кое-что действительно изменилось.
— Ну, что бы то ни было, оно пошло вам на пользу.
— Николас, что вы хотели рассказать о Маркусе.
Сверкнув зелеными глазами, Найгард посмотрел на часы, висящие на стене, словно спрашивал себя: пришло ли время? Время правды.
— Мы выросли в одном приюте, — начал священник, — я и Маркус. С пеленок вместе. Спали на соседних кроватях.
— Вы были друзьями?
— Нет, что вы. У Маркуса никогда не было друзей. Только люди, от которых ему что-то нужно. С раннего детства Морлоу поставили диагноз психопатии. Вам известно, что это такое?
— Психопатия, — ответила Джой. — Психопатологический синдром, проявляющийся в виде таких черт, как бессердечие к окружающим, сниженная способность к сопереживанию. Неспособность к искреннему раскаянию в причинении вреда другим людям. Лживость, эгоцентричность и поверхностность эмоциональных реакций. В моей работе психопатов полно. Поверьте.
— Прям как из учебника, — Николас поправил волосы, откинувшись на спинку стула. — Из-за одного очень страшного инцидента Маркус попал на учет к детскому психологу. Оливия… Замечательный специалист. Многие ребята ходили излить душу к этой женщине. К сожалению, Морлоу посещал ее сеансы с несколько иными намерениями.
— Какими же?
— Оливия научила Маркуса скрываться среди общества. Каким-то образом он смог адаптироваться. Благодаря работе психолога, Морлоу больше не выглядел белой вороной среди окружения.
— А что за инцидент? — перебила Джой.
— Когда нам было примерно лет по шесть, в подвале приюта нашли девочку. Около двенадцати, светлые волосы, милая улыбка. Она часто приходила в церковь, помогала чем могла. Но, судя по ее поведению, малышка страдала каким-то заболеванием. Остановилась в развитии. Плохо говорила. Вела себя странно. Никто из ребят не знал откуда она и как ее звать, — голос Николаса стал ниже, грубее. — В детстве дети злые, Джой. В особенности те, от кого отказались родители. Жизнь в приюте сама по себе не самая приятная штука на свете. А когда тебя заставляют молиться с утра до ночи, и соблюдать правила, которые тебе не очень понятны, то становится совсем не по себе.
— К чему вы клоните?
— Та девочка стала объектом для подколов со стороны ребят постарше. Не все дети в приюте жили по божьим заповедям. Как и везде, там хватало заблудших душ.
Джой присмотрелась внимательнее. Красивое лицо священника поникло. В глазах погас свет. Было видно, как тяжело ему вспоминать прошлое.
— В один злосчастный вечер девочку нашли в подвале приюта. Она лежала на пыльном полу, в луже крови. Светлые волосы, испачканные красным. Бледная кожа, покрытая синяками и ссадинами. Она безжизненным взглядом смотрела в потолок, словно там было что-то важное… Сестра Мередит первой обнаружила бедняжку, спустившись в подвал за соленьями. Весь приют слышал ее крик. Словно земля разверзлась под ногами. Мы побежали вниз, посмотреть, что случилось.
— И что вы увидели? — спросила Джой.
— Плачущую монахиню возле окровавленного трупа девочки и маленького Маркуса, сидящего в полутора метрах от жертвы. Он что-то усердно рисовал, словно ничего не произошло. Все это время, пока тело ребенка не было найдено, Морлоу сидел внизу, в пыли, пытаясь запечатлеть на листе бумаги картину смерти. После этого его и отправили к психологу, где Маркусу поставили диагноз.
— Николас, вы хотите сказать, что Маркус Морлоу начал убивать, будучи еще совсем маленьким ребенком?